Джек Вэнс - Языки Пао. (Роман)

Учителями были, по большинству, молодые выпускники Раскольного института. С самого начала Берана приводило в замешательство некое не поддающееся определению свойство, общее для всех преподавателей. Только после того, как он провел в Клеоптере два месяца, к Берану снизошло озарение, и он понял причину этого странного сходства. Оно объяснялось просто-напросто тем, что молодые люди на самом деле походили друг на друга. Все они были сыновьями Палафокса. Непреложные традиции Раскола требовали, чтобы они сосредоточенно занимались исследованиями в Институте, повышая квалификацию, чтобы со временем войти в состав руководства и заслужить модификации. В Клеоптере, с точки зрения Берана, сложилась ситуация, таинственно противоречившая правилам раскольников.

Его собственные обязанности были достаточно просты и, согласно паонезским представлениям, весьма почетны и выгодны. Директор школы, назначенный по распоряжению Бустамонте, в принципе контролировал объем и распорядок обучения, но его полномочия носили чисто номинальный характер. Беран выполнял функции личного переводчика директора, формулируя на «техническом» языке замечания, время от времени высказываемые начальником. В качестве вознаграждения за эти услуги Берану предоставили прекрасный коттедж — бывший фермерский дом — из булыжника и обтесанных вручную бревен; он получал щедрую заработную плату и носил особую униформу, серо-зеленую с черными и белыми нашивками.

Прошел год. Беран меланхолически выполнял свои функции и даже принимал участие в проектах учеников, поддерживая их амбиции. Он пытался компенсировать то, что казалось ему унизительным сотрудничеством, со сдержанным энтузиазмом разъясняя детям идеалы и древние традиции Пао, но сталкивался с непониманием и отсутствием интереса. Гораздо большее любопытство у его подопечных вызывали чудеса технологии, которые он имел возможность наблюдать в лабораториях Раскола.

В один из выходных дней Беран совершил печальное паломничество к бывшему дому Гитаны Нецко, находившемуся в нескольких километрах от берега. С некоторым трудом ему удалось найти старую ферму у запруды Мерван. Теперь здесь никого не было; бревна опустевшего дома рассохлись под солнцем, поля тысячелистника заросли воровской травой. Беран присел на трухлявую скамью в тени низкого раскидистого дерева — у него в голове теснились горестные воспоминания...

Беран взошел по склону Голубой горы, чтобы взглянуть на долину сверху. Одиночество запустения поразило его. До самого горизонта на всей этой плодородной земле, некогда плотно населенной, ничто не двигалось, кроме порхающих птиц. Миллионы человеческих существ были насильно переселены на другие континенты или предпочли погребение в земле предков. И соль этой земли, ее прелестнейший цветок, умнейшую из девушек — увезли на Раскол расплачиваться за долги Бустамонте!

Подавленный, Беран вернулся на берег залива Зеламбре. В принципе у него была возможность восстановить справедливость — если бы он нашел какие-нибудь средства приобрести власть, принадлежавшую ему по праву. Препятствия, однако, казались непреодолимыми. Беран чувствовал себя бесполезным, ни на что не способным...

Движимый раздражением неудовлетворенности, он решился подвергнуть себя опасности и совершил поездку на север, в Эйльжанр. Там он снял номер в гостинице «Морави» на берегу Приливного канала, прямо напротив стен Большого дворца. Регистрируясь в ведомости отеля, он подавил безрассудное побуждение гордо расписаться «Беран Панаспер» и ограничился именем скромного переводчика Эрколе Парайо.

Столица казалась оживленной, даже праздничной. Угадывалась ли во всем этом возбуждении какая-то примесь возмущения, неопределенности, истерии? Скорее всего, у Берана разыгралось воображение: паоны руководствовались сиюминутными соображениями — к этому их принуждали как синтаксис языка, так и неизменный распорядок жизни.

Будучи в циничном настроении, Беран просмотрел из любопытства архивы Мунимента, центральной государственной библиотеки. Последнее упоминание его имени относилось к записи, внесенной девять лет тому назад: «Ночью инопланетные убийцы отравили возлюбленного Медаллиона, молодого Берана. Таким образом трагически прервалась прямая линия престолонаследия Панасперов и началось правление панарха Бустамонте, потомкам которого все предзнаменования сулят тысячелетия несокрушимой власти».