Александр Алфимов - Китайские палочки времени

— Ну не скажи. Есть такие, кого я бы никогда братом не назвал.

— Так я же не про них, не про тех, кто едва выучился в Инсайде ходить, а уже инсайдером себя называет. Работать в Инсайде и быть инсайдером — разные вещи-.

— А может быть, я из этих псевдоинсайдеров?

— Нет. Я, как только тебя увидел, сразу подумал, что ты один из нас. Рыбак рыбака видит издалека.

Я сдернул с себя парик, усы и бороду и начал стаскивать куртку.

— Давай, я подключу дисковод, пока ты переодеваешься,— предложил новообретенный брат по Инсайду.

Я протянул ему пакет с дисководом, а сам принялся разоблачаться, с наслаждением ощущая всем телом прохладный воздух.

— Значит, ты предсказатель? — спросил Леонид.— Я на днях в Сети читал про одного предсказателя. Судя по тому, как его ищут, он заинтересовал какую-то очень крутую структуру. По косвенным данным я догадался, что он спер какую-то очень важную информацию.

Я напрягся. Леонид говорит это специально, потому что знает, кто я? Или просто пересказывает прочитанную в Сети информацию, ни о чем не подозревая?

— Интересно, что этот предсказатель собирается делать с украденным? — продолжил Леонид.

— Продать, наверное. Что еще можно делать с украденными данными?

Я попытался говорить как можно спокойнее. Если у Леонида еще нет никаких подозрений на мой счет, то нельзя, чтобы они появились сейчас только потому, что мой голос дрогнет.

— Не думаю, что он хочет ее продать. Он явно замышляет что-то другое.

Сомнений нет — Леонид все знает.

— Может быть, этот предсказатель хочет выложить данные в свободный доступ? — «предположил» я.

— Может быть,— согласился Леонид.— Теперь я уверен, что так оно и есть.

— Леонид... А что бы ты делал, если бы встретил этого предсказателя?

— Я? Я не знаю, что этот предсказатель задумал и зачем ему понадобилось выкладывать ворованные данные на всеобщее обозрение. И что это за данные. Но он похож на серьезного человека, который понимает, что делает. И если он уверен, что его решение — правильное, то долг каждого инсайдера — помочь брату всем, чем можно.

Леонид закончил возиться с дисководом.

— Я все подключил. Выкладывай в свободный доступ все, что тебе нужно, а я не буду мешать.

Леонид удалился, оставив меня одного.

Я достал из-под черной футболки смятую одежду, имитировавшую живот. Вынул из вороха тряпок «термитник».

Все это я проделал в полном молчании. Сказать хотелось многое, однако цензурных слов не нашлось, а ругаться матом не люблю даже наедине с собой.

Сажусь перед холлопанелью компьютера, одеваю интерфейс-перчатки. Перед лицом пестрит привычное многоцветье Инсайда. Свежеустановленный дисковод раззявил свою пасть в ожидании «термитника».

Вот и все. Мои приключения закончились. Осталось только создать почтовый ящик, выложить в него содержимое термитника, поставить таймер.

Кончились погони, стрельба, неумелая конспирация. Этому я рад —слишком устал, слишком хочу отдохнуть.

Судьба будущего решена — позади остались и неопределенность, и предопределенность. Надо бы и этому порадоваться.

Но не могу. Свой выбор я сделал, однако так и не уверен: действительно ли лучший вариант я выбрал?

Слишком мало я знаю. Слишком многого я не знаю.

Даже в тех знаниях, которыми я обладаю, уверенным быть не могу — все они почерпнуты в архивах будущего. В архивах, которые были (а точнее, будут) фальсифицированы,— пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка.

Даже предположить не могу, кому и зачем понадобилось фальсифицировать историю будущего, а без этого я не смогу догадаться, где именно искать ложь и какую правду она скрывает.

Возможно, в «правой» ветви Олег все-таки выживет? Может быть, в «левой» ему грозит смерть?

А возможно, Развилка на самом деле произойдет не через несколько минут, а через десять лет и от того, что я решу, ничего не изменится?

Что мне делать? Продолжить то, что уже запланировал, и надеяться на лучшее? Предпринять что-то иное? Как я могу решать, если я ни в чем не уверен? Внезапно в глазах потемнело, багровое марево закрыло глаза, удары сердца начали отдаваться внутри черепа тупой болью.

Моя нервная система слишком измочалена прошедшей неделей. Метания в неизвестности оказались чрезмерной нагрузкой.

Накатило желание крушить и ломать — желание нелепое, но вполне естественное.

В себя я пришел почти сразу и ничего не успел уничтожить. Лишь что-то плоское, лежавшее так некстати совсем под рукой, пролетело через всю комнату, хлопнулось о стену и с громким треском разлетелось на осколки.