Александр Нечволодов: История Смутного времени в России. От Бориса Годунова до Михаила Романова

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

Грозному царю наследовал смиренно-блаженный Феодор Иоаннович, вступивший на родительский престол двадцати семи лет от роду. Он был человеком небольшого роста, приземистым и опухлым, с ястребиным носом, нетвердой походкой и постоянной улыбкой на устах; он был очень прост, «бе бо, – по словам «Временника» дьяка Тимофеева, – естеством кроток и мног в милостех ко всем, и непорочен… паче же всего любя благочестие и благолепие церковное», но совершенно не склонен к занятиям государственными делами.

Очевидно, власть должна была перейти в руки тех, кто его окружал. Это были все близкие люди покойному государю, уцелевшие от разгрома, которому была подвергнута боярская среда, и выдвинутые или родственными связями с Грозным, или своею верною ему службою.

На первом месте стоял престарелый боярин Никита Романович Юрьев-Захарьин, родной дядя молодого царя по матери, отличавшийся, по общему отзыву современников, такими же светлыми душевными качествами, как и покойная сестра его – царица Анастасия Романовна. Даже ливонские летописцы с восторгом рассказывали, как великодушный Никита Романович, взяв город Пернау, позволил его жителям удалиться со всем их имуществом. За ним следовали: князь Иван Феодорович Мстиславский, сын двоюродной сестры Грозного, очень родовитый, но незначительный сам по себе человек, и Борис Феодорович Годунов, шурин государя и брат царицы Ирины, к которой молодой царь питал беспредельную привязанность.

Важное значение имел также решительный, смелый и честолюбивый Богдан Бельский, воспитатель царевича Димитрия, выдвинувшийся своею службою в опричнине и родством с Малютой Скуратовым и Борисом Годуновым.

Затем шло несколько князей Шуйских, во главе со знаменитым защитником Пскова князем Иваном Петровичем, заслужившим доверие Грозного своею верною службою. Наконец, умные и хитрые думные дьяки – братья Андрей и Василий Щелкаловы – тоже принадлежали к самым близким людям царя Феодора.

Отдельно от описанного выше кружка держались Нагие, родные царицы Марии, матери царевича Димитрия.

По-видимому, окружающие царя Феодора опасались неприязненных действий со стороны Нагих; как только умер Грозный, то тотчас же они распорядились запереть все входы в Кремль, уставили на стенах стражу и держали пушки наготове с зажженными фитилями, на случай народного движения в пользу младенца Димитрия. На другой день была принесена высшими чинами торжественная присяга Феодору, а Димитрия вместе с матерью и Нагими поспешили удалить в Углич, данный ему в удел. Это удаление не имело, однако, вида суровой опалы.

Из Углича в день именин царевича, 19 октября, посылались по обычаю к государю и его семье пироги, а Феодор Иоаннович отдаривал царицу Марию Нагую дорогими мехами.

Богдан Бельский, воспитатель Димитрия, оставался после его удаления в Углич некоторое время в Москве, но скоро в народе разнесся слух, что он хочет извести царя Феодора. Чернь заволновалась. К ней пристали находившиеся в это время в столице влиятельные рязанские люди – Ляпуновы и Кикины; огромная толпа подступила к Спасским воротам в Кремле, навела на них пушку и требовала выдачи Бельского. Тогда царь велел объявить, что последний сослан им в Нижний Новгород, и народ успокоился. Был ли действительно виноват Бельский в какой-либо крамоле или слух об этом был пущен недоброжелателями, с целью вызвать его удаление от двора, – неизвестно.

Первое время по воцарении Феодора наибольшее влияние на дела имел дядя его – боярин Никита Романович; вскоре, однако, он был разбит параличом, а затем и умер, вверив Борису Годунову перед кончиною своих детей от брака с Евдокией Александровной Горбатой-Шуйской – молодых братьев «Никитичей», как их звали в народе, и взяв с него клятву на верность с ними «завещательному союзу дружбы».

После смерти Никиты Романовича Борис Годунов становится во главе правления и скоро сосредоточивает в своих руках небывалую власть над государством.

Жизнь этого человека, имевшего огромнейшее значение в судьбах Русской земли, замечательна. Потомок крещеного татарского мурзы Чета, приехавшего в Москву при Иоанне Калите, Борис Годунов уже в молодых годах был близким человеком к Грозному, состоя при царском саадаке (лук и колчан со стрелами), и быстро вошел в его полную доверенность, чему способствовала женитьба Годунова на дочери Малюты Скуратова, а затем и брак его сестры Ирины с Феодором Иоанновичем.