Исайя Хэссел - Убожество

– Виталий Викторович? – вновь и еще более осторожно позвал водитель. – Мы на месте, – теперь в его голосе звучала нервозность.

– Я знаю, – недовольно отвечал Виталий Викторович и повторил еще раз уже для себя с горечью в голосе. – Я знаю…

В салоне автомобиля повисло молчание. Виталий все так же не спешил выходить. Он вновь закрыл глаза, и водитель снова уставился на него в зеркало заднего вида, не смея больше нарушать покой своего пассажира, терпеливо ожидая дальнейших распоряжений. Время шло, каждая лишняя секунда была риском, а он все ждал, молча постукивая большими пальцами по рулю, так, чтобы стуку не было слышно. Водитель нервничал не меньше Виталия. Он так же знал, что рядом нет охраны, что их оставили совершенно без прикрытия и поэтому им нельзя долго оставаться на одном месте, и ему кажется, что это предупреждение они нарушили еще десять минут назад. И весь этот риск просто так… никто не ждал никаких прорывов. Это невозможно. Водитель так и не убрал ногу с педали, готовый в любой момент запустить мотор и сорваться с места, хотя и совершенно не представлял с какой стороны могла быть опасность и что она могла из себя представлять. Нападение разъяренной толпы? Террористический акт? Обстрел машины от других недоброжелателей и конкурентов?

После тяжелейшего пятиминутного молчания, которое накалило воздух в салоне словно в духовке, Виталий Викторович наконец зашевелился.

– Значит пора?! – то ли вопрос, то ли утверждение, обращенный то ли к водителю, то ли к самому себе.

Отвечать на этот вопрос стало бы не лучшим решением в карьере водителя, как и пытаться повторить то, что они уже прибыли на место. Лучше просто молчать, ни кивать, ни даже двигаться. Можно было бы сказать, насколько они опоздали, но и тут решение сохранить благоразумное молчание казалось самым верным.

– Я готов, – сказал Виталий.

Водитель среагировал мгновенно. Он вышел из машины и быстрым шагом обошел ее, чтобы услужливо открыть дверь своему начальнику. Человек на заднем сиденье продолжал медлить до самого последнего момента. Он неспешно вышел из машины, медленно, можно даже сказать, лениво. При всей нерасторопности он не терял при этом своей манерной походки и отточенных движений, которые должны были говорить всему миру какое важное место он в нем занимает. И Виталий Викторович действительно был уверен в себе, как бы сильно ему не хотелось идти на эти переговоры, и даже несколько побаиваясь их, он все равно казался непоколебим и самоуверенным. Внешне он показывал себя хозяином положения, хотя внутри прятался страх и неуверенность.

Они находились у большего здания, построенного в XIX веке и отремонтированным всего полгода назад из благотворительного фонда, которому Виталий Викторович каждый год перечисляет не малую сумму в целях благотворительности. Конечно, делается это не по доброте душевной, а потому что благотворительность помогает избегать большой части налогов, а пожертвованные деньги все равно возвращались обратно через строительные фирмы, которые занимаются ремонтом и в которых он имеет долю. Массивные мраморные колонны поддерживают балкон, расположившийся над главным входом. У больших деревянных дверей дежурит охрана. Два молодых парня в возрасте от двадцати до тридцати лет. Без оружия, даже без дубинок или хотя бы раций. Скорее они поставлены для вида, чем несут реальную защитную функцию. Вообще, их трудно было назвать охраной. Оборванцы в старой поношенной одежде. Однако, чисто выстиранная, аккуратно пришиты заплатки, и сами парни имели приличный вид. Коротко стрижены, стоят как по команде «смирно». На лбу у каждого издалека был виден нарисованный красный круг. «Нескромно» – подумал Виталий, – «Сегодня они не прячутся, а наоборот, выставляют свое невежество напоказ».

Только увидев прибывшего гостя, охрана тут же отошла в сторону, освобождая проход. Оба покосились на него гораздо менее дружелюбно, чем хотелось бы или как привык пусть званый, но все же чуждый здесь гость. Впрочем, Виталий Викторович был готов к такому отношению по отношению к своей персоне. Он пришел в стан врагов, а не на вечеринку. И более того, ведь не так давно Виталий был одним из них… Предпочтя просто не замечать недоброжелательного отношения к себе, он просто прошел мимо. Однако, самостоятельно открывать тяжелые двери было непривычно и в определенной степени даже унизительно. Все же, Виталий пришел сюда не просто так, а на очень важные переговоры. Но вместо должного уважения к себе, он получает презрение. Охрана не спешила выслуживаться перед ним, и, хотя их лица не выражали откровенной злобы это было лишь слабой видимостью нейтралитета. Виталий знал, что наглецы не проявляют к нему ни грамма уважения. С другой стороны, эти довольно безобразно одетые люди мало интересовали его. Самостоятельно открыв двери, Виталий прошел внутрь.