Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Смотрим дальше. Итак, все разные – блондинка, брюнетки, шатенки. Длинно- и коротковолосые. Полненькие и худые. Танцуют не отрепетированно, а от души, как получится. Получалось нечто древнее, языческое. Может, они и есть язычницы?

Я прислушался внимательнее. Доносились только невразумительные обрывки:

– …Альфа-виль!.. Пришло время… Мы ждем… Альфа-виль!.. Любая из нас… Свет сменит тьму… Придет час… Выбор… Альфавиль-виль!… Мы вместе…

Непонятно. Ничего похожего я по телевизору не видел и о таком не читал. Напоминает просто коллективное сумасшествие. И при чем здесь известный только киноманам Годар с его мрачной фантазией? Или местный Альфавиль – нечто другое? Еще, помнится, была музыкальная группа с таким названием. На фанаток-меломанок, как и на почитательниц кино в стиле нуар, собравшиеся мало походили.

– …Альфа-виль!.. Нас все больше… Сегодня… Завтра… Альфа-виль!.. Мы готовы… Заря… Каждую луну… Альфавиль-виль!..

Их ноги вскидывались, головы тряслись, поясницы гнулись, словно были резиновыми. Только бубнов не хватало для знакомой из телевизора картинки. Передача «Танцы народов мира», пляски диких племен.

Шаманский танец продолжался до упомянутой плясуньями зари. Перед рассветом девушки угомонились, в какой-то момент их гибкие фигурки будто сломались и повалились на траву в кружок, в молчании наблюдая за становлением нового дня. И вдруг, переглянувшись, ведьмовские создания сорвались с места, на ходу стягивая с себя длинные балахоны. Под балахонами ничего не было. Ведьмы, однозначно ведьмы. Такого мороку на меня напустили, не вздохнуть. Вроде, июль на дворе, давно не Иван Купала, тот прошел месяц назад – знаю точно, в новостях был репортаж. И, тем более, сегодня не первомай с его Вальпургиевой ночью. Что-то новенькое, науке неизвестное?

Шестерка таинственных чаровниц ринулась к реке. Слева вниз к воде сходил изрытый крутой спуск, он заканчивался отмелью. Девушки посыпались с него горохом. Брызжущие плюхи ногами по вспыхивающей взрывами воде – быстрые, невообразимо шумные – встряхнули ночную природу.

– А! Ой! Ах! Ииии! – звенело над речкой.

Примерно с полчаса продолжались водные баталии, где кто-то кого-то догонял, кто-то топил, кто-то удирал, кто-то брызгался. Обычная девчачья веселуха.

Разошлись ночные плясуньи только при свете поднявшегося солнца. Покинув жидкую стихию, блестящие фигурки взобрались на край насыпи, где нацепили подобранные балахоны прямо на влажную кожу. Со смешками и прибауточками уставшая шестерка двинулась вдоль берега, иногда показываясь среди деревьев и вновь исчезая. Потом донесся плеск. Наверное, сели в лодку. Костры давно погасли.

Когда тишина стала полной, я покинул свой наблюдательный пункт.

– Разве существуют на свете люди, кому не нравятся эти приятные сердцу внезапные трески, кашли, хрипы, шорохи, рык, крадущиеся в темноте шаги, чьи-то непонятные вздохи, которые так радуют душу знанием, что ты не один в этом чудесном месте? – говорил Игореха, наведавшийся ко мне через неделю.

– Еще как, – уверил я, хотя на самом деле мнения ничуть не разделял. – Но давай ближе к делу.

– Есть известия от адвоката.

Над костром благоухала уха, я ее периодически помешивал. Игореха расположился на трухлявом пне, бугристый нос с удовольствием втягивал запах, отчего глаза закатывались, будто эти процессы были взаимосвязаны. Вдох – зрачки задрались, выдох – опустились. Простейшая механика. Спрашивать, к каким еще процессам физиологии Игорехи применимо данное правило, думаю, не стоило.

– Значицца так. – Его руки сложились на груди, взгляд с большим трудом отлип от котелка, отчего сообщавшаяся с носом система приказала долго жить. – Во-первых, девчонка, которую, по твоим словам, убитый принес в дом, в деле не фигурирует.

Мое негодование прервал взмах руки.

– Второе. О чем ты не сказал. Я говорю про обвинение в краже.

Если у удивления имеются зарегистрированные рекорды, я побил их все:

– В краже чего?!

– Неких важных документов.

Припомнилась шарившая по комнате брата Сусанна. Меня скрутило, как от зубной боли. Если насчет кражи правда…

– Это подстава!

– То есть, ты не брал?

– На фига?!

Игореха пожевал нижнюю губу.

– И не мог случайно прихватить…

– Как ты это представляешь, мать твоя красавица?

– Никак. Однако, в жизни всякое бывает. Значит, не было никаких документов?

– Нет, – отрезал я, надуваясь, как спасенный из морских лап многодневный утопленник.