Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Вокруг было тепло, тихо и…

Уже не тихо.

В грязь я залез не зря. Жрицы неведомого Альфавильвиля явились вновь. Та же шестерка. Сегодня – плюс еще одна, седьмая. Такая же молоденькая. Даже моложе остальных. Смешливая, тихая, взгляд скромный и наивный. На вид – едва ли не школьница, то есть ребенок по сравнению с прочими. Крепенькая, порывистая, светловолосая. Она стремилась скрыться за спинами, а ее упорно выдвигали вперед. На всех опять были длинные льняные сарафаны, на головах венки. Шли они осторожно, но быстро.

– Может, не надо? – похоже, не первый раз интересовалась младшая.

Она вновь спряталась за кого-то из старших. Не получилось, одновременно несколько рук вытолкнули ее на поляну, из мрака в свет.

– Глупенькая, – сказала ей одна, самая полненькая. – Счастья своего не понимаешь.

– Не бойся, – ласково прибавила другая. – Любая с радостью поменялась бы с тобой.

И вздохнула.

Что-то непонятное нарушило ночную тишину. Все замерли. Лица, как по команде, обернулись к реке.

Вылупившаяся луна красила водную дорожку сиянием. Едва видная в этом свете, к месту сборища по реке быстро приближалась голова неизвестного. Через минуту стало казаться, что голов две, слышался плеск, мелькали руки. Еще через минуту загадка разрешилась: мокро-блестящий пловец тащил плывущий пластиковый пакет с вещами. Пловец выполз внизу на отмель. Выползла, поскольку тоже оказалась девицей, приятные глазу признаки не оставили сомнений. Вытащенное из пакета полотенце отерло многовыпуклую фигуру, ее покрыл такой же, как у всех, балахон. Я не успел огорчиться, ибо застыл, не смея шевельнуться, даже глаза пришлось превратить в щелки, чтобы не блестели: новоприбывшая, взобравшись по откосу, огляделась по сторонам и быстрым шагом направилась ко мне.

Провал. Сквозь щетку ресниц я глядел, как она приближается. Бежать? Или сдаться – дескать, повинную голову меч не сечет? Интересно, что сделают со случайным свидетелем. Если для участниц происходящее – нечто вроде ролевой игры, то перебьемся. Пожурят и отпустят. А то и в компанию примут, чем черт не шутит. Против такого развития событий я нисколько не возражал. Если же все всерьез…

И если учесть, что свидетель вовсе не случайный…

Дойдя до зарослей, девушка остановилась, целью оказались ветки с листьями – из них ее проворные пальцы сплели венок. Водрузив его на мокрые волосы, девушка двинулась обратно:

– Здорово, красавицы! Наши ряды и шансы растут?

– Запаздываешь, Настена.

– Филька, скотина, никак не вырубался, – оправдывалась Настена. – Пришлось второй пузырь раскупорить.

– Та же история, – ввернула одна из пришедших ранее, полненькая, с грустными глазами. – Не засыпал, хоть тресни.

– В прошлый раз вообще выбраться не смогла, – добавила Настена.

Она с удовольствием оглядела потупившуюся новенькую. Даже вокруг обошла.

– А я своего в город отправила, к братьям, – объявила еще одна.

– Загуляют, Санька, без твоего присмотра. – Настена с сомнением покачала головой. – До чертиков ведь упьются. Опять в больницу как на работу ездить будешь.

– Пусть. – Санька передернула плечами. – Зато я здесь.

– Не понимаю вас. Зачем за алкашей держаться? – брезгливо вставила блондинка с длинными прямыми волосами, самая статная, яркая и отточенно-правильная во всем – от черт лица до жестов и походки. И, пожалуй, самая спокойная во всей компании. Остальные постоянно оглядывались, перешушукивались, вздрагивали от случайного шороха, а блондинка не боялась ничего, смотрела прямо и строго. Она знала, что делает и зачем. Другие играли в опасную игру, а она как бы занималась делом – четко, бесстрастно.

– Тебе хорошо, Полинка, ты свободная, – завистливо проговорила грустноглазая светловолосая пышечка. В ожидании назревающих событий она томилась, лоб хмурился, пухлая ножка водила ступней по траве. Получался знак бесконечности. Не факт, что девушка рисовала именно его, лицо было простым, взгляд – усталым. Жизнь с выпивохой радости не приносила, оттого, наверное, она бежала сюда – за эмоциями, которых не давала семья. Или еще за чем-то. Чужая душа – не только потемки, в комплекте еще и минное поле, постороннему и неподготовленному лучше не соваться.

– А по мне, – втиснула доселе молчавшая крепко сбитая молодка, – пусть пьет, но чтоб был.

Что ж, такое мнение тоже имеет право на существование, я слышал его неоднократно, хотя не понимал.

Настена снова кивнула, остальные взглядами показали разброд мнений.