Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Руки бережно опустились.

Приглушенно взвизгнувшая жертва булькнула захлебнувшимся ртом и быстро вынырнула. Ноги достали дна, она встала, вероятно – на цыпочки. Иначе глубина не позволяла. Скрытая по шейку в лунном отражении, Катенька стала еще одним светилом в темноте ночи. При виде сверху часть, оказавшаяся ниже ватерлинии – от плеч с разметавшимися по ним прядями – сияла мертвенной белизной. Под толщей воды белели взрывавшиеся галактики, в каждой из которых будто зажгли по лампочке. Их свет манил и бил по глазам случайных, гм, зрителей, прибивая к себе, как гвоздями. О, Альфалиэль, что бы ты из себя ни являл, чем бы ни был, я преклоняюсь перед твоими поклонницами! Найти и сагитировать на непонятную авантюру такое чудо…

Руки Полины возделись ввысь, она провозгласила:

– Альфалиэль, всеобъемлющий и вездесущий! Прими дар счастливых сестер твоих! Напейся посвященной тебе кровью новой жизни! Возьми то единственное, чем можем мы, смиренные и послушные, одарить бесконечно могущественного! Альфалиэль! Будь с нами в восторге и печали, раздели счастье, помоги в горести! Утешь страждущего, накорми голодного, спаси умирающего! Альфалиэль, родной и непознаваемый, далекий и близкий, всесильный и всевидящий! Альфалиэль, чудесный и невозможный! Мы здесь! Мы – твои сестры, твои жены, твои рабыни…

– Ах, сучки! – раздалось поперек торжественного благолепия.

Воздух взрезал звук, похожий на свист кнута, из леса выскочила цепь парней с хворостинами в руках.

Визг. Вопли. Шум-гам-тарарам.

– Паскуды! Вот вы где!

– Настюха, медь твою через коромысло! Ноги в руки, и ко мне, паршивка! Живо!

– Аська, шалава!

– Санька, а ну, подь сюды! Оглохла, что ль?

– Потаскухи! Ату их!

– Стой, говорю!

– Вот я сейчас тебе по заднице!

– Ку-у-уда?!

– Ааа! Иии! Уууууу!!!

Брызги. Вой. Улюлюканье. Спрыгнувшая к воде погоня осталась с носом – восьмерка искательниц ночных приключений вплавь удалялась от берега, в скорости посрамляя мировых чемпионов. Еще бы. На их месте я бы еще и не так. А то и больше.

– К лодке скорей! – неслись сверху мужские голоса. – Там перехватим!

Топот. Плеск. Крики, с каждой секундой отдалявшиеся и затихавшие.

Тишина.

Ни жив, ни мертв, я сидел в своих кустах, тупо глядя на машинально выставленный перед собой нож. Перед глазами вторично прокручивалось увиденное. Троих из нападавших я узнал. Там были двое, которые угрохали парня. И там был Игореха.

Вспомнился странный огонь в его глазах, когда я поведал про полнолуние и выдал место.

Прошел еще месяц, лето заканчивалось. Адвокат передал, что дела идут, но высовываться рано.

– Представляешь, нашли твою малолетку, – при новой встрече передал Игореха последние новости. – Я всех знакомых для этого на уши поднял. Какие люди вмешались! Во всех структурах.

Вот тебе и деревенский парень. Водила. Ну-ну.

– Девчонку нашли, запугана до чертиков, ни в какие суды не пойдет.

Мы снова сидели у едва тлеющего костерка, я заваривал чай. Пахло зверобоем, август звенел мошкарой и не догадывался, что умирает, хотя все признаки налицо: зелень желтела и чернела, земля превратилась в кладбище лесной одежды и при ходьбе потрескивала мумиями листьев. Ночами подмораживало.

– Как же нашли-то? – не выдержал я. – Ни описания, ни фоторобота… Сусанна одумалась?

– Куда там… – криво протянул Игореха. – Они с папашей всех собак на тебя повесили, за что было и за что не было, за последнее – особенно. Все записи с камер наблюдений подтертыми оказались – и подъездная, и уличная, и стояночная.

– Тогда как же?

Приятель гордо выпрямился:

– Консьерж еще одну камеру поставил. От Задольского и полиции он запись утаил, от меня не смог.

Я решил не спрашивать почему. Если консьерж втихую собирал на кого-то компромат или работал на некие параллельные структуры… Понятно, что нашелся способ его прищучить. Хорошо бы, не приветом из девяностых.

Я спросил о другом.

– Как девушка у Вадима оказалась?

Игореха хитро улыбнулся:

– Сама никогда не сказала бы, но мои парни такие таланты проявили…

– Твои парни?

– Из клуба. Помнишь, я рассказывал, что раньше ногами махал не хуже всяких Джеки Чанов. И сейчас по старой памяти иногда захаживаю. Друзей не забываю. И они меня не забывают.

Я не помнил, но промолчал.

– Они эту девку под защиту взяли. В суд она, как твердо сказала, не пойдет, но нам все рассказала.

– И? – не выдержал я.