Алексей Соболев - Уснувший в приливе

Лейтенант Буллер приказал своим солдатам подготовить снаряжение для подъема к тоннелю, что привело в замешательство весь научный состав нашей экспедиции. Из нас только Аарон считался опытным альпинистом, способным справиться с подъемом. Преодолеть нужно было высоту всего лишь в четыре-пять этажей, но без опыта взбираться по сыпучему грунту это казалось самоубийством. Я видел, что доктор Браун уже давно смирился с бессилием что-либо доказать Буллеру и потому без слов протягивал ноги в петли обвязки. То же сделал и я.

Один из солдат начал ловко взбираться на склон, цепляясь за обломки базы, торчащие из грунта. По пути он вбивал клинья, за которые цеплял страховочный трос, призванный спасти нас от неверного шага, за которым могло последовать падение на железную арматуру. Я не находил себе места от страха и видел, что доктор Браун, Аарон и особенно Новак чувствовали себя также некомфортно, ожидая команды на подъем. В это время подчиненный лейтенанта уже крепил конец троса за арматуру у входа в тоннель. По плану Буллера мы должны были начать восхождение так, чтобы за каждым солдатом следовал один ученый. Это должно было уберечь нас в случае, если не натренированная рука разожмет трос, и единственным спасением станет подготовленный человек позади. Один за одним мы медленно начали взбираться.

Цепляясь за бетонные обломки и крупные камни, я медленно полз вверх, пиная грунт носами ботинок, на которых были закреплены кошки. Я очень быстро понял, что склон не только не представлял опасности, но и сам подъем вызывал скорее детский трепет. Я словно был ребенком, взбирающимся на высокое дерево в надежде залезть повыше и увидеть мир вокруг. Адреналин пульсировал в моих венах, отчего каждый шаг давался достаточно легко.

В какой-то момент я обернулся и увидел перед собой раскинувшуюся зеленую долину, за которой был холм, отделяющий нас от лагеря. Этой небольшой высоты, на которой я остановился, было достаточно, чтобы все вокруг стало таким маленьким. Я видел и останки палаток экспедиции первого «Вергилия», и бесчисленные ручьи, стремящиеся к центру долины с окружающих ее холмов, и зависшее над горизонтом слабое весеннее солнце. Мое сердце было готово вырваться из груди, то ли от тех усилий, которые я каждый раз прикладывал, то ли от красоты, которая предстала перед моим взором.

Сложно точно сказать, сколько времени нам потребовалось на восхождение, но путь оказался достаточно быстрым, и спустя мгновения мы все собрались перед полуобвалившимся тоннелем на бетонной платформе, выступающей из склона горы.

Шагнув в темноту вслед за остальными, я оказался в большом помещении, размеры которого практически невозможно было определить из-за отсутствия света. Эхо наших голосов доносилось глубоко из недр этих катакомб. Воздух был влажным и отдавал плесенью, а на языке мгновенно появился привкус сырой земли. С каждым шагом, сделанным во тьме, я старался дышать медленнее, но мое сердце будто бы назло билось все быстрее.

Со всех сторон в темноте, словно светлячки, зажглись фонари моих спутников, лучи которых забегали по стенам комнаты. Только теперь мы могли получить первое представление об этом месте, давно покинутом людьми. Казалось, что мы находились в военном бункере, подобном тем, что я когда-то видел в инсталляциях войн середины двадцатого века. Бетонные стены, пол и потолок были совершенно не повреждены, оттого трудно было сказать, когда именно база была покинута и законсервирована. Не было видно ни мебели, ни каких-либо фурнитур на стенах, только толстая змея из проводов ползла по стене на уровне головы вглубь темноты.

Лейтенант решил продвигаться дальше по коридору, что вызвало у моих коллег жуткое негодование, вылившееся в эмоциональную перепалку. Никто из нас не понимал, почему научный состав должен рисковать жизнью ради любопытства Буллера, а эхо наших криков лишь усиливало градус накала. Мой наставник доктор Браун настаивал на том, что мы зашли уже очень далеко и нужно придумать хоть какой-то план, основываясь на последних находках. Новак и его ассистенты согласились, что группа была слабо подготовлена к подобному путешествию. Мы могли нарваться на источники радиации или какие-либо летучие ядовитые вещества, но при этом только у некоторых солдат были с собой противогазы. Буллер с присущим ему хладнокровием настаивал на том, что самое опасное – это разделять группу, и в его словах я видел долю здравого смысла.