Алексей Соболев - Уснувший в приливе

Мой растерянный взгляд пересекся тогда с доктором Брауном, и я видел, что усталость одолела его, отчего тот сдался. Буллер приказал собрать все важное, что нам удалось найти среди грязи и мусора, и разместить в единственной уцелевшей палатке, чтобы подобрать на обратном пути. Наш дальнейший маршрут лежал через опасный склон, и каждый лишний фунт мог стать причиной несчастного случая. Но сначала стоило преодолеть около мили суровых густых зарослей на пути к скале, и долгое отсутствие сна в несколько раз усложняло эту и без того довольно непростую задачу.

Западная Антарктида. Южное побережье моря Уэдделла. 24 ноября 2078 года.

Высокие кусты осоки оставляли на руках зудящие порезы. Кровь не застывала, даже несмотря на то, что температура лишь на несколько градусов превышала ноль. Каждое движение или касание одежды отзывалось раздражающим жжением, которое лишь усиливало желание повернуть назад. Я не понимал, почему мой наставник доктор Браун не перетянул одеяло на свою сторону и не заставил Буллера прислушаться. Он обладал достаточным уважением не только в научных кругах, но и у высших чинов руководства ООН. Мне бы хотелось, чтобы он воспользовался своим положением, ведь мы не спали на тот момент уже более суток. Еще я думал о том, что в очередной раз понадеялся на то, что ситуация решится без моего участия. У меня было мнение, и оно совпадало с мнением моего наставника, но я струсил, чтобы не нести никакой ответственности, хотя это могло бы повлиять на решение лейтенанта идти дальше.

Я был достаточно умен, чтобы отдавать себе отчет в том, что я всегда полагался на чужое мнение. Некоторые мои коллеги считали меня бесхребетным, пусть и никогда не говорили это в лицо, уважая мои заслуги. Но, так или иначе, мне всегда приходилось выполнять то, что от меня требуют, или выбирать одну из сторон в споре, лишь бы не оказаться третьей стороной. Из-за этого отчасти и распалась моя семья.

Несколько лет я встречался с коллегой по работе, и итогом этой связи стало рождение моего сына. Я знаю, что этот день был, возможно, самым счастливым в моей жизни, но сами воспоминания давно смешались в моей памяти с бесконечным плачем и тем вниманием, которое мой сын требовал. Мне хватило несколько лет, чтобы понять, что семейная жизнь меня больше раздражала, чем радовала. Моя супруга была замечательным человеком, способным справиться одновременно и с лабораторной рутиной, и с воспитанием ребенка. Она стойко выносила все сложности материнства, лишь иногда позволяя себе расклеиться, в ожидании моей поддержки. И сначала я оказывал ей ту поддержку.

Я с чего-то решил, что могу быть хорошим отцом и при этом одним из самых востребованных специалистов в моей области. Но жизнь быстро расставила все на свои места, и оказалось, что я слабый и нерешительный человек. Первые несколько лет я буквально заставлял себя играть с моим ребенком, тайком выискивая любую причину отвлечься, но он требовал все больше и больше внимания. Часто я уезжал на длительный срок в несколько месяцев, что давало мне возможность отдохнуть от моей семьи и вплотную заняться своей работой. Затем спустя какое-то время после моего возвращения мне уже хотелось уехать обратно, так как семья более не являлась тем местом, где я мог отдохнуть.

Мысли уйти из семьи посещали меня все чаще, но по неведомой мне причине я продолжал мучать и себя, и мою вторую половину. Постоянная усталость отражалась в непрекращающихся конфликтах, в перерывах между которыми мы продолжали любить друг друга. Моя нерешительность мешала поставить точку в отношениях, но все шло именно к этому. И я бы мог сказать, что нашел в себе силы на разрыв, но это было бы ложью. Мать моего ребенка поступила мужественнее меня и, желая наконец предоставить мне ту свободу, без которой я задыхался, просто исчезла из моей жизни. После этого мне снова пришлось уехать, и уже вне дома я осознал, что чувствую себя намного лучше и совершенно не скучаю, хотя, несомненно, был должен. Возможно, я ужасный человек.

На какой-то момент я погрузился в воспоминания, которые из-за отсутствия сна, казалось, обрели форму сновидений, и не заметил, как резко кончился лес. Мы оказались у подножия огромной песчаной насыпи из обвалившихся пород, из которых гигантской стеной вырывалась черная скала. На расстоянии двух сотен футов впереди можно было увидеть множество крупных обломков бетона с торчащей арматурой, часть из которых застряла прямо на склоне. А еще немного выше, прямо из осадочных пород скалы, торчал рукотворный тоннель. Вероятно, когда-то давно он был покинут и полностью запечатан в надежде, что его тайны навсегда будут захоронены за монолитной железной дверью. Только вот дверь эта, проржавевшая от сырости, теперь лежала у подножия среди прочих обломков. По всей вероятности, мы сильно недооценили, с какой скоростью ледники нашей планеты таяли из-за глобального потепления. Интересно было узнать, какие еще тайны могла открыть обнажившаяся от снега земля.