Мюррей Лейнстер - Удивительные истории

— Что, вы предполагаете, он делал с ними? — спросил шеф.

— Они были принесены сюда, чтобы быть убитыми и пожранными той же самой тварью, которая убила профессора и Руни.

— И эта тварь…

— Пока это просто смутная теория, хотя у нее есть фактическое основание. Есть сила в этом доме, которая является угрозой всем собравшимся под этой крышей — мерзкая и чудовищная тварь, которая убивает людей неизвестным науке, не имеющим аналогов в истории способом. Это мы знаем по результатам действий этой твари. Ещё мы знаем, что целью исследований профессора Таунсенда было создать живое существо из неорганического вещества, и мне кажется, что логично предположить, что он или преуспел в том, чтобы создать чудовище, неизвестное биологам, или обнаружил и развил неслыханные силы и привычки в существе, уже известном.

— Если такая тварь и в самом деле прячется в этом доме, нужно найти ее, — сказал шеф, выходя из комнаты.

— Теперь у нас есть немного времени и теория, — подвел итог доктор Дорп, когда шеф ушел. — Давайте применим наши научные методы. Я чувствую, что мы имеем превосходный мощный микроскоп в нашем распоряжении, и любопытно будет исследовать жидкость, так загадочно растущую в объеме и изменяющую цвет в резервуаре.

Он взял чистое стекло из ящика кабинета и маленький стеклянный прутик от стола. Но, когда он собирался опустить прут в жидкость, что-то привело его в изумление. Профессор воскликнул от удивления.

— Что такое? — спросил я.

— Эта удивительная жидкость снова стала прозрачной, — ответил доктор. — Красный оттенок ушел.

Он погрузил наконечник прута в вязкую жидкость и взял пробу. Хотя жидкость казалась весьма тяжелой, она соскользнула с конца прута, словно белок яйца. После долгих манипуляций Дорп преуспел в том, чтобы получить немножко этого вещества, которое он поместил на столик микроскопа. Опытной рукой он настроил инструмент.

— Получилось? — спросил я, после того как он всматривался в окуляр в течение полных десяти минут. — И что это такое?

— Посмотрите сами, — ответил он.

То, что я видел в окуляр микроскопа, казалось, было скоплением пены чрезвычайно прекрасных пузырей или, возможно, капель. Гранулы различных размеров и формы казались вставленными в эти капли, и все было усеяно с промежутками маленькими белыми объектами. В то время как я наблюдал, несколько из этих белых объектов растворились и исчезли. Все они, очевидно, были живыми, поскольку я заметил, что они явно пытались вырваться из поглощавших их пузырей.

— Кажется, своего рода пена, — пробормотал я. — В ней есть что-то живое.

— Пена, как вы назвали её, имеет исключительное сходство с основным субстратом жизни, протоплазмой, когда изучаешь ее под микроскопом, — ответил доктор.

— Но те белые штуковины… — начал я.

— Белые штуковины, — продолжал доктор, — являются живыми остатками сложного организма, который был разрушен. Они ведут неравную и безнадежную борьбу против ассимиляции каплями, которые окружают их. Эти преданные стражи организма все еще борются и продолжат бороться с врагом до, фигурально выражаясь, последнего издыхания.

— Но что это такое? — спросил я, ожидая ответа.

— Если я не ошибаюсь… — начал доктор, но не договорил.

Его ответ был прерван появлением шефа Мак Гроу.

— Коронер и понятые внизу, — объявил он кратко. — Предполагаю, что они будут хотеть ваших показаний. Я оставлю несколько человек начеку здесь, если вы спуститесь.

— Позвольте нам посетить библиотеку и закончить прочтение рукописей профессора, в то время как коронер проводит освидетельствование, — проговорил доктор. — Мы можем таким образом спасти большое количество времени и будем под рукой, когда они будут готовы взять показания у нас.

Мы встретили коронера Хэйнеса и понятых у основания лестницы. Они собирались подняться в лабораторию. Доктор Дорп включил одну из ламп для чтения и закрыл дверь. Затем он устроился в удобном кресле с кучей бумаг, и я последовал его примеру. Мы нашли эссе и статьи на почти каждый предмет, относящийся к гипотезам о происхождении жизни. Имелись документы по анатомии, бактериологии, клеточной структуре, микробиологии и эмбриологии. Были трактаты по эволюции, самозарождению и структуре и поведению микроорганизмов. Сильно написанные и очень эмоциональные эссе содержали изложение поразительной теории, о том, что жизнь была просто формой движения материи. Рассуждения, носили спекулятивный характер, строясь на рискованных аналогиях. Профессора кратко заявил, например, что так же, как электричество, сила, которая невидима и неопределима, создается путем трения некоторых видов материи, так и жизнь есть не более чем свойство материи, проявляющееся при наличии необходимых ингредиентов и условий.