Здравко Сребров - Роман одного открытия

Тихо шелестели увядшей листвой каштаны на улице «Шипка».

Неделя прошла у Белинова в подготовке. Каждый день после занятий в университете он заходил домой только чтобы поесть и сейчас же отправлялся в институт профессора Рогозарова.

Профессор, поглощенный своими исследованиями, снова отправился в Родопы, оставив лаборатории в распоряжение Асена Белинова.

Белинов был рад, что останется один, хотя присутствие профессора доставляло ему большое удовольствие и давало новую пищу уму. Работа профессора интересовала его и отвлекала от собственных занятий.

И в самом деле, Белинову нужно было снова лабораторным путем добыть свой биосок. Это была вполне ясная и разрешимая задача. Но он уже не удовлетворялся достигнутыми результатами и шел дальше — он хотел дать нечто более определенное и простое по составу в своем биосоке. Некоторые свойства утопина принуждали его задуматься над полной безопасностью изобретения. Он хотел новыми опытами очистить препарат от каких бы то ни было подозрений относительно его положительных свойств. Целый ряд новых опытов и исследований уже намечался в его голове. Он чувствовал, как в ходе работы разгорается интуитивная сила ума, которая вела его к новым открытиям в таинственном взаимодействии органической природы.

Белинов просмотрел небольшую библиографическую картотеку, которую, со свойственной ему любезностью, профессор Рогозаров предоставил в его распоряжение. Несколько недавно опубликованных работ заинтересовали его. Он поспешил дать заказ на несколько новых книг, представлявших вклад в опытную биохимию. Несколько готовых синтетических препаратов, уже вошедших в фармохимическую индустрию больших западных фирм, также приковали его внимание. Белинов стремился не отставать от новейших опытов и открытий в области, которая его интересовала. Он был бы счастлив месяца на два поехать в Европу.

О России, родине Павлова, в которой новая опытная наука была связана с самыми животрепещущими вопросами современности, он не мог даже и мечтать, как не мог мечтать о переписке с русскими физиологами и биохимиками. Овес Рудко тайно снабжал его некоторыми новыми русскими публикациями, но это была скудная пища для его научных исканий, недостаточная. Он сам должен был углубляться в поставленную себе задачу, сам прокладывать научные пути. Это было тяжело, но обостряло его способность ориентироваться в свете фактов непредубежденным умом, делать интересные выводы из эксперимента, приходить к синтезу по силе логики и прозорливости, присущей только подлинным творческим натурам.

Пока он только мог мечтать о поездке за границу. Небольшие средства, которые ему приносила работа в университете, не покрывали самых необходимых нужд. Такая судьба интеллигенции в Болгарии была ему знакома, когда приходилось работать под экзистенцминимумом и находить силы для творчества, отгоняя заботы, преодолевая, неудобства, задыхаясь от отсутствия размаха, но стремясь догнать богатые страны во всем, что составляло достояние современной культуры, достигнутое при более благоприятных условиях.

Белинову пришлось вкусить горечь материальной неурядицы у себя на родине, но он глубоко сознавал, что именно это, и не только это, оправдывало молчаливый героизм лучшей интеллигенции, которая никогда не была материалистической, героизм, присущий всему нашему народу.

Нужно было извлечь из мрака ту зарытую творческую силу духа, которая дана только упорным, веками угнетаемым народам.

Дни снова проходили, полные научных тревог. Белинов почти перестал вспоминать о таинственной подмене ампул, как будто находя некоторое успокоение в том факте, что был принужден снова испытать и глубже узнать ценность своего изобретения. Он, естественно, стремился к научной работе и отвергал постоянно все, что могло мешать его научным интересам.

— Нет худа без добра, — улыбался он своему приятелю Овесу Рудко, который несколько раз настаивал на том, что надо искать исчезнувшие оригинальные ампулы.

Белинов махал рукой и улыбался.

— Какая польза от нового шума, — говорил он, думая о другом. — Мне нужно несколько месяцев и не особенно большая сумма денег для опытов. Я уже наперед радуюсь, что углублю исследования — может быть, наткнусь на новые вещи…

— Ты должен получить официальное признание, Асен, ведь твое дело так и остается нерешенным в институте профессора Биловена, — однажды неожиданно сказала Нона и сама удивилась тому, что румянец залил ее щеки.