Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

— Так ты можешь здесь совсем не появиться? — тревожно спросил Городецкий Карцева по дороге домой.

— Не знаю. Думал, больше не появлюсь, но появился же…

— Тогда все планы, — по крайней мере, по спасению России, — пойдут насмарку?

— Может, и не пойдут. Михаил Александрович настроен решительно и предпримет все меры, чтобы в подготовку к войне с Японией были внесены кардинальные коррективы. Все необходимые данные по расстановке сил и планах японцев я ему ненавязчиво слил, все средства военно-технического усиления наших войск оговорены. Если он будет тебя о чем-то дополнительно расспрашивать, отвечай, что больше никаких соображений в голову не идет. А вообще держись с ним со спокойным достоинством, да и с другими важными господами, которым он захочет тебя представить. При обсуждении дальнейших планов включай здравый смысл, представь, что я по этому поводу мог бы сказать — и говори с апломбом.

— Вот с тобой внутри я спокоен, смел и могу держать себя достойно. А без тебя — как сирота казанская.

— Могу заверить, что основа у тебя прекрасная, нет только знаний и опыта, а они придут со временем, никуда не денутся. Помнишь мое главное правило?

— Не кипишуй?

— Точно! Ну что, пойдем засыпать. Слушай, а вот будет хохма, если я в вашем времени зависну: проснусь — а год-то 1903!

— Мы с Надей были бы только рады. Увы, это совершенная фантастика!

Сергей Андреевич Карцев который день пребывал в глухой хандре, что в переводе с русского на русский означало: не сидится, не лежится, не гуляется ему… Нет, недельный сбой в переносе был его душой успешно преодолен, однако она по-прежнему попадала только в Красноярск и никуда более. Ему же теперь позарез нужно было в Петербург! И как же туда перенестись?

Он пробовал применить тот же фокус с фотографиями и часто подолгу смотрел перед сном на примечательные места Петрова града: Дворцовую и Сенатскую площади, колоннаду Казанского собора, Гостиный двор, сквер с величественным памятником Екатерине, Аничков мост, на улицу Казанскую, где должно было поселиться семейство Плецев… Но оказывался во сне только перед домом Гадалова.

Вдруг его торкнуло: — «Надо поехать в Питер по турпутевке, на две недели! Может, все дело кроется в эффекте присутствия? Во всяком случае, эту версию надо проверить… Тем более, что отпусков неиспользованных у меня накопилось предостаточно».

Пятого апреля Карцев вселился около 12 часов дня в одноместный верхнеэтажный номер гостиницы «Азимут», находящейся на левом берегу Фонтанки, близ Египетского моста. Вскоре он пошел бродить по городу, пропитываясь его воздухом, запахами, визуальными впечатлениями и — кто знает? — некоей ментальностью. Неспешно преодолел Вознесенскую улицу до пересечения с Казанской, прошел Казанскую до знаменитого собора, повернул на Невский, попал через арку Генерального штаба на Дворцовую площадь, всю обошел и перебрался на площадь Сенатскую с ее Исакиевским собором и зданием Сената-Синода, где 112 лет назад заседал Плец. Долго смотрел на символ города — Медного всадника, скакавшего однажды по воле Саши Пушкина… Наконец, вернулся на Вознесенскую и там то ли пообедал, то ли поужинал в одном из ее ресторанов. Лишь под вечер он оказался в своем номере и долго еще смотрел из его окна на центр Петербурга. Потом устал от впечатлений и с вялой надеждой уснул…

…проснувшись в виде духа над Сенатской площадью. Й-йес! Тотчас он сделал круг, увидел на боковых улицах извозчиков, потом единичные автомобили «каретного» типа и возликовал еще более: и время, вроде бы, то самое! Все еще в волнении он стремительно достиг наиболее оживленного проспекта (конечно, Невского), выискал мальчишку-газетчика и поймал глазами дату выпуска: 6 апреля 1903 года!! Он понесся вверх и стал выписывать обширные круги над центром города: успокаиваться.

Спустя пять минут Карцев спустился к началу Казанской улицы (у собора) и нырнул в бельэтаж первого многоквартирного дома. По зрелом размышлении проще было поискать Михаила Александровича в большом, но единственном здании Сената, да «сердцу» не прикажешь: уж очень ему хотелось увидеть Наденьку и Танечку!

В течение первого часа он обследовал 8 домов, после чего подбодрил себя присказкой О. Бендера («Мои шансы увеличиваются»). Час второй дал тот же результат, и он добрался только до Гороховой улицы. Перед нырком в очередной дом периферию его зрения что-то зацепило: он огляделся и увидел Сергея и Наденьку, усаживающихся в извозчичью пролетку возле одного из домов на Гороховой! Мигом подлетел к ним и… притормозил. Их лица, обращенные друг к другу, светились таким полным счастьем, что Карцев враз осознал: он этим двоим на данном жизненном этапе совсем не нужен. Тем не менее, последовал, конечно, за ними.