Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Небирос, — позвал Мортимер. — Проснись.

Юноша открыл глаза, сладко потянулся и возразил:

— Я не Небирос, папаша. Или Небирос?

Бодро вскочил, плечистый такой, мускулистый, прошелся туда-сюда, насмешливо наблюдая, как миловидные «женщины» стыдливо отводят глаза от его наготы, и заявил:

— Одежду мне. Плащ какой-нибудь.

— Каков, — с одобрением сказал Мортимер и сотворил пурпурный плащ…

На первых порах Небиросу надлежало жить в квартире Черемушкина, благо комнат хватало. По паспорту, который вынул из своего бездонного кармана Мортимер, он значился Небиросом Николаем Андреевичем.

Под занавес, перед самым отъездом Черемушкина, Мортимер сказал, что самое время брать за вешалку Валета, без него созидание можно считать незавершенным. После чего вручил Василию фоторобот Гриневского из архивов КГБ.

Следующий день хмурый не выспавшийся Черемушкин провел на работе, планируя мероприятия по захвату Валета. Вечером, придя домой, был неприятно поражен вопиющей неопрятностью Небироса. По квартире Мамай прошел, шкафы распахнуты, ящики выдвинуты, содержимое на полу, посуда перебита, на стенах и потолке грязные потеки.

— Это что такое? — грозно сдвинув брови, осведомился Черемушкин.

Небирос, в своем пурпурном плаще и домашних тапках возлежавший на Васиной кровати, пожал плечами и сказал:

— Не нравится — убери.

Черемушкин схватил его за шкирку, как нашкодившего кота, но Небирос шевельнул широченными плечами, и Василий полетел на пол. Этот хам был страшно силен.

Уйдя на кухню, Черемушкин вызвал Мортимера, тот, бестелесный, вышел из стены и тут же заявил, что нужно терпеть. В существе Небирос отсутствует изначальный эталон, существо это изначально потустороннее, лишенное нравственных аспектов, аморальное. Вот поэтому и нужен Валет.

— При чем здесь Валет? — спросил Черемушкин. — Не вижу связи.

— К Валету ультиматоны применимы, к Небиросу нет, — ответил Мортимер. — И всё, и точка.

И исчез.

Пришлось молча прибираться и далее молчать в тряпочку. К счастью, Небирос заснул и спал до утра, до того момента, когда в дверь позвонили.

Явился Дергунов. Ровно в девять, точно пришел на работу. А, собственно, это работа и была.

— Что, брат, комары замучили? — весело спросил Дергунов, увидев кислую физиономию начальника.

— Ага, комары, — ответил Черемушкин, и тут из комнаты высунулся бодрый небритый Небирос.

— Мясо, — сказал Небирос, нагло глядя на Черемушкина. — Давай.

— Ничего себе, — развеселился Дергунов. — Хорош комар.

— Тебе дать мяса? — педантично уточнил Черемушкин. — Сырого или вареного? Колбасу будешь?

— Черт, — сказал Небирос, и Черемушкин увидел в его глазах растерянность. Это было неожиданно.

— Черт, — повторил Небирос. — Теряю словарный запас. Что есть колбаса?

— Это вкусно, — Черемушкин вдруг почувствовал к нему симпатию. — Идем, покажу. Там тебе и колбаса, и пельмешата, и рыба красная, и икра.

— Главное, — говорил он, ведя Небироса на кухню, — читай. Книг в доме полно, читай, пополняй свой словарный запас. Вечером приду, проверю. Лады?

— Лады, — сказал Небирос. — Но если что не так, голову откручу.

Поднес к носу Черемушкина пудовый кулак и этак криво ухмыльнулся…

Во дворе Черемушкина с Дергуновым уже ждала зеленая «Ока» с Разумовичем и Семендяевым.

До дома номер 11 по Садово-Черногрязской они долетели мигом, но в девятой квартире (адрес из найденного в квартире Берца блокнота) никакой Гриневский не проживал, а проживал здесь одинокий пенсионер Никонов — сутулый, носатый, в несвежей майке и ношеных трениках. Этот Никонов оказался очень словоохотлив, так просто не отцепишься, стоял на лестничной площадке (в квартиру не пустил) и знай себе молотил. В конце концов, Семендяев, взяв Никонова за майку, сказал ему что-то на ухо. Что-то нелицеприятное. Тот поморгал подслеповатыми глазками и вдруг просиял.

— Вспомнил, — воскликнул он. — Месяца полтора назад приходил один конус, просился на постой, совал деньги. Говорил, что ему непременно нужно пожить по этому адресу. Мне бы, дураку, согласиться, места навалом, а он возьми да уйди. Но какую-то бумажку сунул. Постойте, я сейчас.

Оставив дверь приоткрытой, скрылся в провонявших чесноком темных недрах квартиры, потом вышел, торжествуя. Отдал клочок бумаги Семендяеву.

Уже внизу, в машине, Дергунова осенило.

— Дай-ка фотку, — сказал он.

Черемушкин вынул из кейса фоторобот Валета.

— А вот ежели приклеить нос и напялить резиновую лысину, да ещё скрючиться в три погибели — как раз Никонов и получится, — уверенно сказал Дергунов.