Поддев лопатой, Черемушкин приподнял и сдвинул в сторону тяжелую крышку. Раздался тяжкий вздох, из недр саркофага мимолетно шибануло немыслимой вонью, солнечный луч осветил содержимое ящика и тут же погас, спрятавшись за тучи. В серебряном гробу лежала прекрасная, не тронутая тлением, будто только что заснувшая девица в золотых одеждах с золотым виноградным венцом в рыжих волосах.
Секунду-другую она так и была прекрасна, затем лицо и руки начали темнеть, черты лица заостряться, и уже через минуту в саркофаге лежала иссохшая мумия в золотом платье, а ещё через минуту всё развалилось на части, одежды истлели, смешались с грязно-желтыми костями, но и те рассыпались в прах. Остался лишь изъеденный временем беззубый коричневый череп, от которого отваливались истончающиеся куски.
Зрелище было ужасным, в памяти ещё хранился образ замечательной красавицы. Но вот процесс, похоже, остановился. На дне саркофага в куче хлама лежала единственная сохранившаяся деталь: золотой виноградный венец с прилипшей к нему, не отдерешь, частью лобной кости.
Саврасов сбросил сверху веревку, Черемушкин обвязал её вокруг пояса и с венцом в руке, подтягиваемый Саврасовым и Разумовичем, выбрался наружу.
Яму вместе с валуном Разумович закопал, оставив невысокий курган.
Что интересно, к тому времени, когда они вернулись в Москву, лобная кость, приросшая к венцу, побелела, сделалась ровной, гладкой, блестящей, будто из обработанной слоновой кости…
В сейфе Черемушкина, что на Новой Лубянке, лежали теперь три элемента, необходимые для Созидания, и Мортимер знал об этом, но приказа явиться почему-то не отдавал. Потом оказалось: ждал нужной фазы Луны, какой — не наше дело. Через пару дней он заставил перенести элементы домой на улицу Серафимовича, и среди ночи подал сигнал, заставивший Черемушкина спешно вызывать Саврасова.
Саврасов прибыл через пятнадцать минут, ровно к тому времени, когда Черемушкин со свертком в руках вышел из своего подъезда.
Гнавший в два часа ночи по пустой улице Серафимовича крутой черный Хаммер, не успев толком затормозить, врезался в багажник вывернувшего из подворотни розового лимузина. Водитель Хаммера, здоровенный ломоть, треснувшись лбом о переднее стекло и набив себе шишку, с возмущением обнаружил, что абсолютно невредимый лимузин, не подумав остановиться, со страшной скоростью мчится в сторону Малого Каменного моста. Но этого мало, в какой-то момент случается невероятное — лимузин вдруг исчезает, растворяется в воздухе, так что за ремонт и спросить-то не с кого…
Розовый лимузин вынырнул из подпространства перед источающим противоестественное голубое сияние стеклянным зданием, возле которого стоял Мортимер. Наконец-то он одел рубашку с коротким рукавом и потрепанные джинсы, и это было непривычно — из мистического персонажа он превратился в заурядного коротко стриженого негра, которых нынче полно в Москве. Правда, очень высокого негра.
Спустившись на лифте на второй подземный этаж, Мортимер с Черемушкиным прошли в лабораторию, в которой, невзирая на глухую ночь, кроптели как пчелки рядовые биороботы — трое «мужчин» и две «женщины». Встретишь таких на улице — нипочем не догадаешься, что это не люди. Запросто пили, курили, любили острое словцо, но при этом кулаки в ход не пускали, хотя могли бы замочить крепенько, мусора после себя не оставляли, а в работе были просто звери. Вот и гадай, кто лучше.
— Выкладывай, что принес, — велел Мортимер, указав на свободный стол.
Черемушкин выложил из свертка бриллиант, активатор и золотой венец. Мортимер взял последний в руки, внимательно изучил, зачем-то понюхал и удовлетворенно кивнул.
Одна из «женщин» перенесла три предмета в прозрачный бокс, где они были омыты разноцветными растворами, дезинфицированы, облучены ультрафиолетом, рентгеном и так далее и тому подобное, вслед за чем помещены на белоснежные простыни в огромную голубую капсулу с подстыкованными к ней толстыми бронированными кабелями и со стеклянным окошечком для наблюдения.
Мортимер нажал кнопку «Пуск» и подмигнул Черемушкину.
Через четверть часа, заглянув в окошечко, Мортимер расплылся в довольной улыбке, после чего нажал загоревшуюся зеленым светом кнопку «Открыть».
Капсула распахнулась. На простынях лежал крупный, абсолютно голый, загорелый молодой человек с чеканным, хоть сейчас на монету, профилем и густыми смоляными волосами, сквозь которые просвечивал золотой венец.
Читать дальше