Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Ну, не знаю, — с сомнением ответил Денис. — Почему вы думаете, что я мастак?

— А кто в школе спектакли ставил? — напомнил Мортимер.

— Всего один спектакль.

— Зато какой, — сказал Мортимер. — Все ухахатывались. Правда, теперь нужно, чтобы всё было серьезно, чинно. Не волнуйся, не на пустом месте, дам тебе «рыбу». Впрочем, можешь сам. Ветхий Завет, книга Бытия, глава 3, стихи 6 и 7.

— Это вас там? — спросил Денис, увидев длинный и ровный разрез на рукаве его черной тенниски. Раньше его не было.

— На гвоздь напоролся, — ответил Мортимер.

— И порохом от вас несёт, как на стрельбище, — не отставал Денис.

— Место там серьезное, — пробормотал Мортимер. — То гвоздь торчит, то пушки стреляют. Слушай, отвяжись, а?

— А почему крови нет? — полюбопытствовал Денис.

— Комар попался здоровенный, вроде тебя, — сказал Мортимер. — Всё высосал…. Вылезай, приехали.

Услышав звук мотора, Лера вышла на веранду, Иеремия остался у компьютера. Трезор на сей раз не строил из себя сторожевого пса, только высунулся с любопытством из своей будки.

— Узнаёшь? — спросил Мортимер, подводя к Лере Дениса.

— Не-а, — сказала Лера и протянула Денису руку.

Тот смутился, потом осторожно пожал узкую ладошку.

— Постойте-ка, постойте-ка, — сказала Лера, посерьезнев. — Денис?

— Вот это, я понимаю, чекист, — похвалил Мортимер. — Или раньше виделись?

Тут он покривил душой, знал ведь прекрасно, что, будучи ещё мертвяком, Денис приходил к Лере. И Архаима тогда именно он, Мортимер, науськал на Дениса, чтобы уничтожил его, чтобы больше тот не вешал свою гнилую лапшу на уши доверчивым девочкам.

Денис заулыбался, Лера тоже.

— Лерочка, милочка, ты не против, чтобы Денис пожил у вас? — сказал Мортимер. — Временно, пока я не найду что-нибудь подходящее.

— Ну что вы, Олег Павлович? — ответила Лера. — Мы только рады.

— Тут дело ещё вот в чем, — произнес Мортимер, взяв её под локоток и отводя в сторону. — Денису нужно присмотреться к вам с Васей, понаблюдать за вашими привычками, движениями, мимикой, чтобы всё было естественно. Именно он будет писать для вас сценарий.

— Да, да, — тихонечко сказала Лера. — Денис, помнится, говорил про какой-то спектакль.

— Вот, вот, именно спектакль, — согласился Мортимер. — Да здравствует спектакль…. Насчет бельишка для Дениса не беспокойся. В комнате, где ты его устроишь, в шкафу спальных принадлежностей уже прибавилось. Ты ведь Дениса поселишь там, где раньше жил Лёшка?

Она согласно кивнула и сказала, что белья каждую неделю прибавляется. Постираешь, а складывать некуда, прямо беда.

— А ты выбрасывай, нечего стирать, — посоветовал Мортимер. — Дом вам, Лерочка, попался особенный, с полным циклом обновления. Ни тебе продуктов покупать, ни белья, ни одежды. Даже полы подметать не нужно. Заметила?

— А я всё равно подметаю, — ответила она. — И каждую неделю мою. Иначе грязью зарастешь.

— Вот это зря, — произнес Мортимер. — Чекист должен всё замечать и ничего лишнего не делать…

Он укатил на своем розовом лимузине, а Лера сказала Денису:

— Ну что, дружище, пошли в дом? Как ты там говорил? Смерть — это не страшно, это только начало настоящего, потому что сейчас мы живем в кривом зазеркалье. Как тебе теперь в кривом зазеркалье?

— Страшновато, — признался Денис. — И в прямом и в кривом зазеркалье страшновато.

Мусатов понимал, что обленился. Стало расти пузцо, у двадцатипятилетнего-то, округлилась физиономия, но главное — ничего не хотелось делать. При зарплате в четыреста тысяч рубликов напрочь исчезла мотивация к творчеству. Ей Богу, нищему (относительно, конечно) было проще. А ведь обещал Мортимер, что будет нагружать по самую сурепицу. Где она, эта сурепица? Так, разовые поручения, симпозиумы, на которых нужно сидеть с умным видом и порою кивать головой. И ведь стало нравиться.

Но этим утром всё пошло по-другому, а началось с того, что Олег Павлович вызвал его к себе и первым делом сказал:

— Вы почему это, дорогуша, только что не поздоровались с Тамарой?

Прямо в лоб. Действительно, Мусатов, торопясь, проскочил мимо Тамары.

— Черт, — сконфуженно промямлил он. — Извините, задумался. Она что — накапала? Когда, спрашивается, успела?

Мортимер вынул из стола конфеты «Рафаэлло» в железной банке, украшенной красным бантом, и сказал:

— Идите, искупайте вину, потом ко мне. Не торопитесь.

Мусатов отсутствовал ровно пять минут. Вошел раскрасневшийся, с блуждающей улыбкой и томными глазами.