Брайан Олдисс - Долгие сумерки Земли. Галактики как песчинки

Гуляки брели домой.

Над Залом Босфора невидимым пологом спустился туман, как бы подчёркивая растущую пустоту места.

Толстый, в незастёгнутой одежде, вывалился из зала и направился к ближайшему движущемуся тротуару один из хард-степперов. Тот опрокинул кутилу, как осенний лист, и так же, как лист, понёс его.

На башне Пла-то пробило три тридцать. В опустевших ресторанах выключился свет, оставив на сетчатке глаз образ перевёрнутых стульев. Даже купола Цело потускнели. Последние шлюхи вяло плелись домой, крепко прижимая к себе сумочки.

И все же Зал не пустовал.

Глаз камеры, полный раскаяния, глядел вниз на последних свидетелей сцены - свидетелей, которые стояли не двигаясь, бесстрастно, не участвуя, когда вечер был в разгаре. Оглядывая толпу, они ждали в проходах, словно охотники у загонов. Тень скрывала их лица, напряжённые и не выражающие никаких эмоций. Жили только глаза.

- Эти люди, - сказал Рапсоди, - всегда восхищали Арса Скайкра. Они стали объектом его исследования. Он думал, что если кто-то и проведёт его в сердце города, то это могут сделать именно эти люди, пещерные жители дверных проходов. Из ночи в ночь они стояли здесь. Скайкр называл их «призраками праздника».

Экран моргнул, затем снова обрёл форму.

Верхняя камера держала в прицеле двух мужчин, медленно бредущих вдоль канала.

Арс Скайкр и его молодой помощник Рапсоди 182.

Не спеша они шли к Тайгеру.

Мужчины остановились около обшарпанного магазинчика женской одежды, рассеянно глядя на вывеску «А.Виллиттс. Костюмы и Одежда».

- У меня такое чувство, что нам пора кое-что выяснить, - сказал Арс. - Нам надо услышать, что есть на самом деле город. Мы попытаемся получить информацию из первых рук. От того, кто должен чувствовать его атмосферу гораздо сильнее нас. С этим парнем мы опустимся в самое его сердце. Но это будет не очень приятно.

Тьма.

Казалось, что она исходила от чёрных костюмов лётчиков реактивной авиации; образцы антиквариата, они висели строго и надменно на стенах магазина, напоминая похоронную процессию.

Костюмы Виллиттса - ископаемые человечества, как, впрочем, и сам костюмер. Он напоминал тех - у дверей Зала.

Глаза Виллиттса - выпуклые и сверкающие, делали его похожим на мёртвую крысу. Он никогда не ходил в Зал Босфора.

- Я - не полицейский, - говорил Арс. - Я просто любознательный. Мне хочется знать, почему вот так вы стоите здесь каждую ночь…

- В этом нет ничего предосудительного, - бормотал Виллиттс, опуская глаза. - Я ничего не делаю.

- Именно так. Вы ничего не делаете. Почему вы - и такие же, как вы, - стоите и ничего не делаете? О чем вы думаете? Что видите? Что чувствуете?

- Я занимаюсь бизнесом, - оправдывался Виллиттс. - Я занят. Разве вы не видите, что я занят?

- Я хочу знать, что вы чувствуете, как живёте, Виллиттс.

- Оставьте меня, пожалуйста!

- Ответьте на мои вопросы, и я уберусь.

- За нами не пропадёт, Виллиттс, - добавил молодой Рапсоди, подмигивая.

Глаза костюмера отливали хитрецой. Он облизал губы. Виллиттс выглядел уставшим, краска отхлынула от лица.

- Оставьте меня в покое, - умолял он. - Это - единственное, о чём я вас прошу. Оставьте меня в покое. Я же ничего не сделал вам, правда? Покупатель может зайти в любой момент. Я не буду отвечать на ваши вопросы. А теперь, пожалуйста, уходите.

Неожиданно Арс перепрыгнул через стойку и прижал к ней старика. Скайкра охватило отчаяние.

- Виллиттс, - шептал он, - я должен знать. Я должен знать, понимаете? Неделю за неделей я копаюсь в этой выгребной яме города, и на дне её нашёл тебя. Я хочу знать, что ты чувствуешь здесь? Помоги мне или я убью тебя.

- Что я должен говорить? - неожиданно потребовал Виллиттс, дрожа от страха, как мышь. - Я ничего не скажу. Я не могу. Я не знаю, о чём говорить. Если бы вы были таким, как я или похожим на меня… может быть, вы и поняли бы…

Наконец, они ушли, оставив лежать Виллиттса на полу в пыли, около стойки.

- Я не хотел выходить из себя, - извинялся Скайкр.

Он лизнул костяшки пальцев.

Ему полагалось знать, что камера наведена на него, но, слишком занятый собой, он не обращал внимания на такие мелочи.

- Что-то оборвалось внутри меня. Думаю, что наша ненависть всегда наготове. Думаю… Но я должен откопать…

Его печальное лицо все приближалось и приближалось.

Один зрачок неясно мерцал. Камера ушла в сторону.

Вся аудитория, за исключением босса, громко спорила и кричала: их развеселило маленькое происшествие.