Андрей Валентинов - Лейхтвейс

Тот ничуть не удивился, словно чего-то подобного и ждал.

– Старье, синьор Руффо, причем очень дорогое и неудобное. Мотор 8 цилиндров, жрет топливо, словно бегемот, и ко всему – не слишком надежное управление. На «Типо-8А» одно время Дуче катался, но и ему не понравилось. Сейчас уже не выпускается, спроса нет.

Князь молча кивнул, благодаря. «Изотта-Фраскини Типо-8А» – третья строчка телеграммы. Древний, мало кому нужный мастодонт. Однако Беттина приехала сюда на «Испано-сюизе», новой, только что с конвейера. Перепутали в полиции или на почте? Едва ли, машины совсем разные. Откуда у жены взялась старая «Изотта»? И зачем об этом сообщать, если даже не указано точное время смерти?

…Похороны сегодня на Чимитеро Монументале в Милане. Даже если бы отпустили, он все равно бы не успел. Как-то слишком быстро, обычно ждут третьего дня. Или ее муж, который старый, лысый и с брюхом, куда-то торопится?

Хоронить конечно же будут в закрытом гробу. Машина загорелась…

«Арестовать меня не посмеют, у меня французское гражданство…»

Дикобраз, опрокинув рюмку, выдохнул, пытаясь не думать о том, что лежит в запаянном намертво цинке. Лучше о другом, о чем угодно, допустим, о кино.

– Синьор Канди, вы Голливуд любите?

Тот, тоже употребивший, едва не подавился.

– Шутите? Да это же полная безвкусица, выставка манекенов! Я уж не говорю о сценариях…

Князь слегка обиделся.

– Ну, вот! Я, между прочим, целых три написал, один даже чуть не поставили.

Солгал! Поставить-то поставили, но фильм в прокате провалился.

– Сандро, не надо спорить, – сказала ему Глория Свенсон. – Наше кино – это театр кабуки, адаптированный для фермеров Среднего Запада. На экране – своя жизнь, там ветер не портит прическу, море не смывает косметику, а ковбой, проведя неделю в пустыне, все равно одет в чистую рубашку. Аэроплан, если воткнется в землю, обязательно должен взорваться, причем в ту же секунду. Почему? Да потому, что зритель ждет. И с этим автомобилем та же история. Пули в бензобак вполне достаточно. Взрыв, авто объято огнем, и злодеи сгорают в муках. Герой бросает «кольт» на землю, оборачивается к героине, берет ее за руку…

– Пуля в бензобак? – Дикобраз в нерешительности почесал кончик носа. – Никакая машина от этого не загорится, даже злодейская. С чего вообще автомобилю взрываться?

Свенсон тяжело вздохнула.

– Потому, Сандро, что это пуля – последняя, герой ранен, а машина с врагами уже в двадцати метрах. Лицо крупным планом, глаза, губы, пальцы на рукоятке пистолета… Должна взорваться!

Ее руки мягко легли ему на плечи, и Фома Неверующий сдался.

– Взорвем! Если хочешь, герой просто плюнет на капот.

– Это мы прибережем для комедии, – улыбнулась женщина. – Пиши!

Сценарий выходил не слишком сложным, только вот думать о нем не хотелось. Как и о том, кто мог быть этим неведомым автором. Князь вновь наполнил рюмки, взял свою.

– Давайте выпьем, синьор Канди. А заодно поведайте, что нового в славном городе Матере?

Интерно пить не спешил. Рюмку поднял, оглянулся по сторонам.

– Что-то происходит, синьор Руффо, что-то очень плохое. Вы мне не верите, ваше право. Но сейчас я говорю от имени всех ссыльных. Власти скрывают правду, уверен, что в Риме ни о чем даже не подозревают, хотя уже погибли несколько человек. Мы написали письма, я передам их через дона Агостино. Но, боюсь, их даже не станут читать. Кто мы такие? Напишите вы, прямо в канцелярию Дуче. От вашего письма они не отмахнутся!

– С какой стати? – удивился Дикобраз. – Я там давно в черном списке, еще с Авентины. И о чем собственно писать?

– Но… То есть, как о чем? – синьор Канди даже растерялся.

– Все преступления власти расследуют, их пока не в чем упрекнуть. То, что наша почта не доходит, мы доказать не можем. Остаются привидения, но не думаю, чтобы Дуче ими заинтересовался.

– Заговор, – шевельнул губами интерно. – Все, что пока кажется непонятным и нелогичным, рано или поздно сложится в очень простую схему…

«В сценарий», – мысленно поправил Дикобраз. Кажется, у него нашлись подражатели. Но Канди ошибается, все, если задуматься, понятно и очень логично.

– …Но это «или поздно» для очень многих может означать смерть. Напишите, синьор Руффо! Одно слово «заговор» их раз- будит.

Князь покачал головой.

– Волки! Волки! Тревога не должна быть ложной. Если нас спросят, у нас должны иметься доказательства. Они есть?

Несостоявшийся актер поморщился.