Геннадий Прашкевич - Ошибка создателя. Рассказы и повести

- Джамбо,- на суахили приветствовал вождя капрал.- У нас умер человек. Он встретил черного,- капрал утверждал.- Черный отравил белого человека. Мы работаем на премьер-министра Чомбе и хотим взять виновного в том, что белый человек умер. Ты знаешь закон!

Выслушав капрала, вождь три раза хлопнул в ладони. На этот сигнал стали стекаться на неширокую пыльную площадь старики и старухи, сгорбленные, черные, высушенные солнцем. Они с испугом и удивлением рассматривали нас, и трудно было поверить, что кто-то из них мог заставить расплакаться здоровенного легионера. И капрал отрицательно покачал головой:

- Черный был молод.

Вождь повторил сигнал, и к толпе присоединилось несколько истощенного вида мужчин. Нищая деревня, подумал я, или же они специально прячут молодежь…

- Кто? - спросил вождь.

Капрал опять покачал головой.

Повинуясь новому сигналу, из самой крайней хижины выползла на белый свет чудовищно дряхлая старуха, такая дряхлая, что кожа ее казалась покрытой пятнами плесени. А может, она чем-то натерлась - не знаю…

Негры расселись вокруг старухи, а она взглянула на вождя и хищно покачала маленькой, почти голой, черной, как сапог, головой.

Вождь кивнул.

Пригибаясь почти до земли, приговаривая дикие непонятные слова, вращая пронзительными, глубоко запавшими глазами, старуха вошла в круг и широко расставила тонкие ноги. Кто-то протянул ей длинный и гибкий прут. Опустив его наклонно к земле, старуха замерла, а один из негров осторожно щелкнул короткой палочкой по пруту. Тягостное чувство охватило собравшихся, я увидел, что даже голландец сунул руку в карман и встал так, чтобы за его спиной никого не было.

Вслушиваясь в отрывистый стук палочки, негритянка, не отрываясь, смотрела на свой прут. Темп ударов возрастал. Руки и ноги негритянки будто окаменели, она напряглась, закатила глаза и вдруг с силой хлестнула прутом по земле, подняв фонтан рыжей пыли. Потом еще раз. И еще. Фонтаны слились в широкий шлейф, разросшийся в облако, и облако это начало сплывать на расширивших от страха глаза людей. Казалось, старуха сошла с ума. Сидевшие перед ней в ужасе отпрянули. Француз хотел мне что-то шепнуть, но не успел. Взвизгнув, старуха прыгнула к одному из негров и с силой хлестнула его прутом. Никто не пришел на помощь несчастному, а сам он и не думал сопротивляться - скорчившись, прижался к земле, закрывая голову руками.

Вождь брезгливо смахнул пыль с рукава пиджака и сказал капралу:

- Возьми! Это он!

- Ахсанте,- ответил капрал.- Спасибо! - И кивнул ван Деерту.

Голландец ответил улыбкой и толкнул избитого негра ногой:

- Кенда! Иди!

Негр не двигался.

- Экоки то набакиса лисусу? - спросил голландец, и только тогда негр встал и поплелся к «джипу», опустив голову, не глядя на предавшее его племя… «Лучше бы он был симбу,- подумал я,- тогда его просто бы пристрелили».

Положив руки на автоматы, мы молча прошли сквозь расступившуюся толпу. Ван Деерт дал газ. Мы возвращались в лагерь.

Нас встретил Ящик.

- Привяжи негра к дереву,- приказал капрал.- И скажи бабинге, чтобы спиртное Шлесса было поделено на всех.

За обедом бабинга выглядел испуганным.

- Ты чем-то недоволен? - спросил капрал.

- Нет, бвана.

- Так почему ты обходишь его? - капрал толстым пальцем ткнул в сторону пленника.

Бабинга испуганно промолчал.

Сгустились сумерки. Голландец разжег костер. Буассар вывел «джип» на поляну и включил фары. Никто не уходил, зная, что капрал и голландец собираются устроить допрос и суд.

Мы пили пиво, а капрал беседовал с пленником, не забывая переводить нам слова.

- Умер белый,- сказал он негру.- Ты об этом знаешь,- капрал утверждал.

- Ндио, бвана,- послушно согласился негр.

- Мы были рядом с твоей деревней, когда умер белый.

- Ндио, бвана.

- Ты подстерег белого в зарослях и сделал то, чему тебя научили знахари.

- Нет, бвана! - закричал негр.

- Ты хотел, чтобы мы ушли и оставили тебе тело белого.

- Нет, бвана! - глаза негра стали огромными, но, мне кажется, он ничего не видел.

- Я отпущу тебя,- сказал капрал.- Но ты нам расскажешь, где твой вождь прячет молодых женщин, когда мы приближаемся к деревне. Мы - твои друзья.

- Нет, бвана! - закричал негр.

Я поморщился. Француз заметил это и подмигнул мне. Мы ушли в палатку, и Буассар притащил мешок Шлесса.

- У нас с немцем был один размер,- сказал он.- Я воспользуюсь его рубашками. Если тебе нужно что, бери.

Я взял нож. Хороший, крупповской стали.