Давид Константиновский
Ошибка создателя
Представьте себе, что автор пишет главу, читает ее друзьям, и выслушивает их догадки о том, как будет развиваться действие; затем автор снова садится за стол и следующую главу детектива пишет «наоборот»: герои ведут себя совершенно иначе, нежели предполагают друзья; автор читает им и эту главу, и так далее… Результаты работы — перед вами. Откуда детали?
Я не знаком с международными шпионами, нет у меня связей и со «специалистами» по ювелирным магазинам.
Вот я и решил перенести действие в будущее, да еще и на Луну.
Вступая в этот фантастический мир, я обнаружил, что он уже описан, и мне, пришельцу, следует принять его как реальность. Так я и сделал. И не был удивлен, когда герой обратился к Свифту: его тень присутствует там…
Осталось дать повести название. И тут дело остановилось; даже друзья не могли ничего придумать; мне уже пришло в голову: «Эта повесть — ошибка ее создателя…» Что ж! Пусть будет так.
— Ну, а на Земле разве ничего интересного не происходило?
Она взглянула на меня, слегка нахмурившись:
— Нет, ведь роботы на Земле не применяются.
А. Азимов.
Использование роботов для домашних работ — 1988 г.
Прогноз «Рэнд корпорейшн».
Конгрессмены-законодатели пытались угнаться за этим бурным развитием событий и обуздать его в правовом отношении. Сенатор Гроггнер лишил разумные устройства права приобретать недвижимость; конгрессмен Каропка — авторских прав в области изящных искусств, что вновь вызвало волну злоупотреблений, ибо стиральные машины с творческими наклонностями принялись подкупать за небольшую сумму менее одаренных, чем они, литераторов, чтобы издавать под их именем эссе, повести, драмы и т. п.
С. Лем.
Есть ли у вас воспоминания, от которых вы не можете освободиться?
Это возникает независимо от моей воли… Застигает врасплох.
И я ничего не могу с этим поделать.
Всегда — одно и то же.
Что это, боязнь повторения? Неуверенность перед твердыми лицами? Страх за друзей?
Всегда — одно. Тот час, когда Юрков проник за аварийную бетонную стену, бесшумно пробрался к последнему контейнеру, отвинтил, сбивая пальцы, фигурные болты, снял крышку и привел в действие приборы.
— Не шуми, — сказал Юрков.
Первый разговор:
— Давно тебя изготовили?
— В конце квартала.
— Фревиля видел?
— Нет, не видел.
Через десять минут — второй разговор:
— Давно тебя изготовили? — снова спрашивал Юрков.
— Кого? Меня?
— Конечно, тебя.
— Меня?
— Ну, хорошо. Ты видел Фревиля?
— Кто, я?
— Тебя спрашивают: ты видел Фревиля?
— Кого, Фревиля?
— Да, Фревиля.
— Кто? Я?
Убедился, что в отсеке все четверо… Включил на полную мощность дезассамблятор; осторожно, чтоб не обнаружили: пощады не жди. И — втолкнул дезассамблятор в отсек. Они не успели отреагировать, поле было на максимуме, и трое повалились; грохот полутора тонн металла, обрушившихся на бетон.
Но четвертый успел. Он пронесся мимо Юркова в туннель Юрков оказался в ловушке. Едва Юрков двигался вперед, — робот делал шаг ему навстречу.
Юрков вернулся в бетонный тупик. Никто не знал, где он. И я, отделенный от Юркова в пространстве, ничего не мог сделать для него в ту минуту…
Дезассамблятор еще работал. Юрков вышел в туннель, приблизился к роботу, затем повернул и бросился бежать. Робот разгадал его — и не двинулся с места.
Еще одна попытка. Бесполезно…
Юркову оставалось ждать, когда робот возьмется за него.
Повторяю, никто не знал, где он, и я, отделенный от Юркова в пространстве, ничего не мог сделать для него в ту минуту.
Углубление в туннеле, холодные стены…
Ожидание. Тишина… Но вот возникает звук. Постукивание.
Робот стучит ногой. Как человек. Нервы.
И, наконец, тот миг, когда Юрков, вжимаясь в бетон, вслушивается в нарастающий стальной топот, в приближающиеся звуки тупого, жестокого, неотвратимого бега…
Телеграмму вручили мне вскоре после завтрака.
Нетрудно вообразить, как я был огорчен и разочарован.
Разумеется, телеграмма (Арман послал ее по коммерческому каналу) не могла содержать сколько-нибудь развитого текста, и, думаю, даже самый изощренный детектив не извлек бы из нее информацию о том, почему уходит этот вундеркинд Берто, — как вы, конечно, знаете, спустя три года он уже сделался нобелевским лауреатом; мне стоило большого труда соблазнить его работой у нас, и вот — он увольняется, не проработав и шести месяцев!
Читать дальше