Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Так что там с машиной времени?

— Тебе же не интересно. — съехидничал я.

— Ты считаешь, что я безразлично отношусь к твоим словам?

Я не ответил. Это было и так ясно. Хорошо уже, конечно, что он всё-таки вспоминает иногда о моих словах. Но отца это, видимо, заело, то, что я с ним не стал говорить. И он стал время от времени задавать наводящие вопросы. С чего я решил, что те часы — это машина времени? Может быть это как-то связано с новейшими научными идеями, которыми ему было некогда интересоваться? Или это кто-то сказал, что часы могут быть машиной времени… Наконец, далеко за развилкой, когда мы проезжали уже Лебяжинское водохранилище, я не выдержал:

— Можешь мне не верить, но я за две недели своего отпуска нагулялся в прошлом до отвала. И с братом твоим Витей встречался. Правда, у нас не было даже полчаса, чтобы нормально поговорить… Я ему даже не успел сказать, когда и от чего он умрёт. Но он мне потом прислал записку на трёх листах. Ты знаешь, что он родился не в 1963 году, а много-много позже. Может быть, его родителей даже ещё нет…

— Постой, погоди! — батя вырулил на обочину и остановил машину. — Я что-то ничего не понимаю. Я тогда участвовал в похоронах… Да и ты… сам… Ты хочешь сказать, что он живой?

— Нет! Я только хочу сказать, что говорил с ним… четырнадцатого марта этого года. Но на календаре у него тогда было двадцать четвёртое сентября две тысячи одиннадцатого… То есть около шести с половиной лет назад.

Я на миг поставил себя на место отца и понял, что без специального и длительного объяснения, он всё равно ничего не поймёт. И я затосковал. То, что мне и моим друзьям было понятно без объяснений, здесь нуждалось в детальном растолковании. Впрочем, мы все, в отличии от моего отца, видели машину времени в действии. А это значительно упрощало все объяснения. Теперь с пустыми руками, объясняй-не-объясняй, никто, даже мой отец мне не поверит. И справедливо будет считать меня пустобрёхом.

— То есть, ты был у него в прошлом? — неожиданно спросил папа.

Я своим ушам не поверил! И смотрел теперь на него глупыми-преглупыми глазами. Я, как ни старался, объяснял всё очень туманно. Как он меня смог понять?

— Ну, да… конечно… — не батя, а я сам явно поглупел.

— И ты мне покажешь, что он тебе писал?

Я тут же достал из кармана китайский смарт, нашёл на нём снимки второго дядиного послания, которое я когда-то с большим риском вырвал из рук федеральной службы. И протянул смарт отцу. Пока он читал на моём смартфоне, я наблюдал за его лицом. И понял, что он и верит, и не хочет верить. То сомнение промелькивало на лице, то восхищение и радость. Наверное, оттого, что он узнавал в написанном руку своего почти родного брата.

Закончив читать, батя какое-то время молчал. А я сидел и ждал, что он скажет.

— Мне не всё понятно… — наконец сказал он. — Почему, например, мне, да и родителям, он ничего об этом не говорил… Мы же, вроде, не чужие. И прыжки… Откуда ты решил, что это прыжки во времени? Почему Виктор не называет это устройство понятно. Типа: «машина времени» … У меня создалось ощущение какой-то недосказанности. Или, хуже того, дезинформации.

— Виктор Александрович относился к этому устройству очень нежно, и очень не любил, по отношению к часам, слова «машина». — это была сущая правда. — Он написал об этом в первом письме и потом повторил при встрече осенью одиннадцатого…

— А разве было ещё письмо? — тут же спросил отец. — Когда?

— То первое письмо мне домой принесла Лика. Анжела, Анжелика Викторовна, твоя племянница. Только я тебе сейчас его показать не смогу. Дома у меня осталось… Это было 11 марта. В нём твой брат приглашал меня на встречу в одиннадцатом году. И через три дня я к нему отправился. Всё бы нормально, но я со временем напутал, и мы с ним говорили всего минут двадцать.

Я замолчал. Вообще, связь через время — это довольно сложное мероприятие. Я только сейчас стал это понимать. Нужно подготовить связника, чтобы он доставил весть в строго рассчитанный день и час… В фильме «Назад в будущее» произошло тоже нечто подобное. Но там доктор Браун воспользовался солидной почтовой службой Вестерн Юнион. У дяди Вити вместо такой службы была одна только Лика. Которая сделала всё в точности, как сказал ей папка.

— А я как раз, когда Лика пришла, подумал, что могу отправиться к нему, чтобы обо всём расспросить первоисточник… Фух!.. Ладно, проехали!

Я махнул рукой, потому что мне показалось, батя молча слушает меня только из вежливости. Что было у него признаком окончательного недоверия. Если бы он стал меня допытывать, это был бы хороший признак. Значит он верит, и готов узнать больше. А помалкивающий, он видел во мне лгуна.