Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Нет-нет! Я сам виноват! Надо было сначала почистить в памяти, а я так отдал… — мне было горько, что из-за моей ошибки. Димка теперь считал Лику чуть ли не заразной.

— Ладно. Не кори себя напрасно! — сказал Олег. — Ты молодец! Признал вину — уже полдела сделал. Ты рассказал об этом Богданову?

— Нет. Завтра, если вопрос такой поднимется, я ему расскажу.

— Тогда, наверное, с Богдановым придётся говорить честно. — подвёл итог Олег. — Машина времени, так машина времени!

Не все, конечно, согласились с этим. И нам пришлось принимать половинчатое решение: оставить этот наш план, про честный разговор, как основную предпосылку, но с возможностью ухода на «запасной вариант». План «Б» заключался в том, что мы, оставаясь на существовавших ранее позициях, активно интересовались источниками информации федералов. И уже, исходя из ответов на наши вопросы, строили свои дальнейшие планы. Главное было, по моему мнению, принять верное решение о разглашении. Потому что секреты существуют не ради секретов, а ради идеи. И смена позиции из-за изменения обстановки, является для этого достаточным поводом. Как бы Сергей и Дима не упирались, мы приняли такое решение большинством.

Потом я у Олега спросил, как мама. Он сказал, что по чьему-то указанию сегодня утром было принято решение о видеоконференции со светилами кардиологии. Поэтому его мама была главным пунктом сегодняшнего распорядка больницы. Всевозможные анализы, всяческие — графии и исследования всего… Я спросил:

— Может это быть связанным с нашими друзьями? — имея в виду Вяземского.

— Вполне может быть! — ответил Олег.

Я почувствовал себя легче. Когда в восемь мы собирались уходить, я напомнил Олегу, чтобы он отпросился на завтра.

— Уже сделано. — успокоил меня он. — Самый главный начальник у нас дал «добро».

А Профессор добавил:

— У Олега своё ЧП. И он там самый главный.

Мне стало неловко за свою слабую информированность. И собственную низкую ступень в социальной иерархии. Автослесарь, когда другие начальники! Мне напоминали об этом за последние дни уже во второй раз. Но я не жалел.

Богданов пришёл на встречу рано утром, на пятнадцать минут раньше договоренного. Мы с Димкой и Олегом ещё вытирали пыль в приведённой в божеское состояние его гостиной. Пришлось всё сразу отложить.

Юрий Маркелович казался очень молодым для полковника. Ему не было ещё и тридцати. По голосу я бы дал больше. Я думал, что ему под сорок… Богданов пришёл один, как мы и договаривались. И поставил свою машину у Димки прямо под окнами. Знакомясь, он крепко пожал всем руки. И оказался «своим парнем». Даже Профессор из-за его спины изобразил мне пальцами знак «ОК». Джинсы, курточка с капюшоном за спиной и стильные тёмные кроссовки.

Мы сдвинули в сторону Димкин ноутбук на журнальном столике между диванами, и уселись вокруг. И Димка многозначительно начал:

— Э-э…

— Давайте пока не будем говорить, о том, что нам надо. — перебил его Юрий Маркелович. — Я здесь, в основном, из-за того, что хочу познакомиться с вами. Говорят, первое впечатление не обманет… Знаете, как я вам завидую!

— Но ведь вы даже не знаете, о чём речь! — безапелляционно заявил Олег.

— Но я догадываюсь… — тотчас парировал Богданов. — Речь идёт об устройстве в виде часов. Чёрного цвета… С функцией перемещений во времени.

У Гоголя немая сцена была более оживлённой. Мы все остолбенели. А Юрий Маркелович смотрел на нас немного удивлённо. Видно, пытался понять, что именно в его словах нас так поразило.

И мы от плана «Б», не сговариваясь, моментально отказались. Здравомыслящий Олег был, как всегда, прав.

— У вас какие-то источники, или догадки. — когда прошёл первый шок, осторожно спросил я.

— И то и это! Во-первых, документальное свидетельство твоего исчезновения из кабинета, Валерий. Во-вторых, у нас в архиве мы нашли показания сержанта Тальникова В. А. от семнадцатого, ноль седьмого, две тысячи третьего года. Твоя внешность описана достаточно подробно. И синяя папка в руках. Он тогда, во время операции по задержанию наркоманов, потерял свой значок. И пришлось писать подробную объяснительную…

Я ощутил неловкость. Это свидетельство от Тальникова, которое известно давно, возможно является первым задокументированным парадоксом, который создал я за последнее время…

А Димка посмотрел на меня с укором. Он, видно, осознал, откуда я ему принёс тот обещанный подарок на день своего рождения. Я не мог объявить, что ничего не соображал, когда ухватился за значок. Я падал. Меня вынуждали ухватиться за значок.