Артём Яковлев - Три недели в настоящем

Немножко заумно, но я с этим был согласен. Хотя продолжать беседу, когда меня всё время пытаются вынудить соглашаться, больше не мог. И сразу перевёл стрелки:

— Мне нужно посовещаться с друзьями. Я не уполномочен единолично принимать решения. И завтра утром у нас, я думаю, будет, что вам ответить. — я действительно считал, что не вправе принимать подобные судьбоносные решения, не посоветовавшись с друзьями. И самостоятельно обсуждать с представителями власти условия сдачи своих позиций. Хотя, кнопка об отмене продолжала оставаться у меня, и выпускать её из рук я не собирался. Но у большинства должна оставаться возможность выбора.

— Согласен. Жду вашего звонка. — словно Профессор, не прощаясь, завершил наш разговор Юрий Маркелович. И мой Самсунг сыграл отбой.

Наш разговор, это действительно была маленькая, и не очень сладкая пилюля, выпавшая в тёмной беспросветности последних дней. Вероятно, в ней была надежда! И я, с трудом выждав три ночных часа, созвонился с Димкой. Необходимо было устроить вече нашего Клуба. У Сергея оказался выходной, но Олег и Петька были заняты с утра и до вечера. Да и у самого Профессора было только время позавтракать со мной. Чем я охотно и воспользовался.

Пока Дима готовил манную кашу с лимоном, я изложил ему вкратце нашу беседу с новым оппонентом.

— Как ты говоришь, его звать? — сразу спросил он.

— Юрий Маркелович Богданов.

— Это случаем не сын Маркела Богданова?

— А кто такой Маркел Богданов?

— Ты правда не знаешь? — спросил Димка так, будто все, кто считал себя образованными, обязаны были это знать.

Я пожал плечами.

— Это же выдающийся российский шахматный композитор!

— Мне лично это ни о чём не говорит. Как и про карточного поэта…

Возмущённый моей шуткой до глубины души, Профессор даже оставил своё перемешивание каши, сходил и принёс в кухню книжку этого деятеля. Она называлась: «Шахматы с пелёнок». Мне пришлось согласиться, что в шахматах я абсолютно тёмен и несведущ. И коня от ладьи не отличу даже внешне.

— И всё-таки он пятьдесят-на-пятьдесят, сын какого-то Маркела Богданова. — сказал я. — И нам нужно до завтрашнего утра выработать стратегию переговоров с ним. И «выразить свои критерии оценки существующей ситуации». Чтобы после с ним это обсудить.

— Не понимаю, чем же ты недоволен!

— Он слишком умён, чтобы оказаться честным игроком. Знаешь, что он мне сказал об этом деле? Что он с самого начала считал, что наша Машенька должна нарушать какие-то пространственно-временные связи…

У Димки тоже глаза стали круглыми.

— Но на каких принципах он работает никто в наше время сказать не сможет! Это его слова. Нынешняя наука топчется ещё в самом начале такого пути. Все коллайдеры, просто разведка… И мой прибор — это следующий шаг. Или следующее поколение.

Я почти дословно припомнил, что сказал Богданов.

— Он так сказал?

— Он перед этим работал в Женеве, наблюдателем в ЦЕРНе…

— Ни фига! — присвистнул Профессор.

— И я хочу, чтобы ты вёл с нашей стороны эти переговоры. Впрочем, как решит большинство!

— Ну, нет! — уже после того, как мы позавтракали, возразил мне Профессор. — Ведь он хотел спорить с тобой! Я тут буду лишним посредником.

— А ты считаешь, я должен сам подставиться им с часами? Вот он я. Берите меня, пока я добрый. Им тогда никакие переговоры не нужны!

— Но ты же можешь часы оставить и прийти для переговоров…

— Где я оставляю часы, они легко вычислят. И после переговоров прибор я могу не найти. Это всё равно, что просто подарить!

— Но ты сможешь в прошлом переместиться в другой район города… — попытался снова возразить Дима.

— А снимать и прятать часы мне придётся уже в этом времени. И доставать спрятанное тоже. Так что Димыч не отказывайся. Ты мне, как посредник, просто необходим. Я не могу до бесконечности биться в одиночку.

Димка молчал. Видно, никаких новых идей у него не было. А возразить мне, ему очень хотелось. Вот и обдумывал, что сказать.

— Впрочем, я тебя подписываться ни под чем не заставляю. Ты — вольная птица!

На этом мы и расстались. Правда, когда я уже подходил к своему дому, Дима позвонил мне и сказал, что он согласен.

Встреча нашего «клуба» была назначена на семь вечера. У меня был целый свободный день. И я решил посвятить его поискам «Марианской впадины» на территории нашего славного города или же его окрестностей. Потому что этого нельзя делать, когда времени уже не остаётся. А такое вполне могло уже случиться.