Артём Яковлев - Три недели в настоящем

Арсен Родионович тоже вылез. Нас дальше провожать никто не стал. Дима и Гавриил дружно сделали нам на прощанье ручкой возле уха, дверца тихо закрылась, и машина почти бесшумно покатилась дальше.

Когда-то раньше, в моё, давно прошедшее время, на Правобережной жил я. И это был окраинный район города. Дом, который был перед нами, имел, наверное, этажей сорок или пятьдесят. Не то, что моя жалкая девятиэтажка, которая лишь в наше время казалась высокой. Когда я глянул вверх, то не увидел верхних этажей этого дома. Они скрывались в низких тёмных облаках. Здание окружали высокие, но не настолько, соседи.

А внизу перед фасадом нашего дома не было никаких парковочных мест. Это было интересно. Как же они добираются до своих автомобилей? Не ходят же они по такому большому городу только пешком. Я не верил, что автомобили вообще вышли из моды. Тем более, что восемнадцатиэтажная парковка в городе всё-таки была.

Просторный лифт, рассчитанный, наверное, человек на двадцать, поднял нас с Арсеном Родионовичем на 27 этаж за минуту. И мы попали прямо в квартиру! Это было бы странно, если не считать, что для входа в лифт на первом этаже Пушкарёв использовал, как ключ, своё кольцо на пальце. Я был в шоке! Будущее оказалось ещё удивительнее, чем я мог предположить! Ещё немного таких чудес и у меня закружит голову!

Пушкарёв, когда мы вошли в его квартиру, сразу же скрылся за какой-то другой дверью, а мне одному навстречу вышла не очень молодая женщина. Но у меня язык не повернулся бы назвать её бабушкой. Это была пожилая леди с какими-то чисто английскими высокомерными манерами. Когда я сказал: «Здравствуйте!», она сперва строго посмотрела на меня и лишь через несколько секунд слегка наклонила голову. Прямо, королева Виктория! Как себя вести в такой непривычной обстановке, я не знал. Вести себя как все, когда мы с ней остались вдвоём, я уже не мог. А английская леди мне на помощь прийти не спешила. Мы так и стояли, пока снова не появился Арсен Родионович.

— Что это ты, моя голубка, стоишь и гостя не принимаешь? Познакомься, это тот самый Валера…

И тут английская невозмутимая леди чудесным образом растаяла. Как снегурочка. Вместо неё осталась удивлённая и обрадованная бабушка, внезапно встретившая своего горячо любимого внука. Я сразу почувствовал, что меня здесь давно ждали.

Звали бабушку-голубку Дарья Кристиановна. Она, пока я стягивал с себя жёлтый имиджевый скафандр, хлопотала рядом, пытаясь мне помочь. Потом повела меня умываться. Здесь я снова увидел, что у меня на руке остался серый, с металлической искрой напульсник, которым меня в давнишнем прошлом зачем-то наградил Пушкарёв. Я легко стянул эту штуку с запястья и сунул пока в карман. И уже после мы втроём устроились в кухне-гостиной и пили обычный зелёный чай с каким-то экзотическим ароматным вареньем.

Здесь я в первый раз разглядел лицо самого Пушкарёва. Он изменился. Стали совершенно седыми усы и бородка, появилась обширная залысина на макушке. Но я тогда, в кабинете Вяземского узнал его сразу. Всё те же серьёзные глаза, только лучащиеся живыми морщинками в уголках…

А Дарья Кристиановна, не давая никому возможности вставить слово, принялась рассказывать о своей скучной жизни в этом маленьком захолустном городке. Я за свой родной город, конечно, обиделся. Как-никак в моё время здесь жило около миллиона жителей. Не мог же такой великолепный город так уж опустеть и стать маленьким и захолустным.

— У нас, в Санкт-Петербурге теперь семнадцать миллионов. — с гордостью в голосе сообщила Дарья Кристиановна. — Наши предки раньше в Гатчину отдыхать ездили, а теперь это почти центр города.

— А сколько же у нас жителей здесь? — успел вставить я.

— Здесь официальной переписи уже давно не было. Разные агентства публикуют различные данные, — сказал Арсен Родионович. — но по моим прикидкам здесь миллиона три, или же четыре.

— Маленький городок! — поставила точку в обсуждении Дарья Кристиановна. Но тут же спохватилась: — Валера! Расскажи о Вите! Ведь ты его так хорошо знал!

И мне пришлось снова вспоминать то, о чём сам узнал лишь недавно, какой он был прекрасный ребёнок, как любила его моя бабушка. Чем он занимался и что любил. Только, когда я начал вспоминать про мои «котлы», Арсен Родионович легонько толкнул меня в бок, и я эту бесконечно долгую часть пропустил. Как видно, эта тема была запретной даже в доме Пушкарёвых, а не просто в это время. Правда всё-таки, закончил я свой рассказ моментом расставания на лестнице в его доме, не уточняя, в каком времени это произошло. Когда я хотел, но не мог уже попрощаться по-людски. Дарья Кристиановна даже всплакнула. Но тут же взяла себя в руки, встала и принялась убирать посуду. Так взволнованные хозяйки ведут себя и в моём, уже давно прошедшем, времени.