Василий Криптонов - Я выбираю смерть

— Надо устраивать такое чаще, — воскликнула принцесса. — У нас сейчас полно гинопосцев, твоими стараниями. Почему бы не использовать их? Погляди на людей! Видишь, как поднимается их боевой дух?

— Я вижу толпу кровожадных выродков, которым не под силу убить кого-либо в честном бою, — холодно отозвался Хирт.

Во взгляде принцессы сквозила обида.

— Так-то ты относишься к своему народу?

— Нет. Так я отношусь к кровожадным выродкам, которым не под силу убить кого-либо в честном бою.

— А сам ты многих убил в бою?

— Я не кровожаден, моя принцесса. И мне это зрелище не доставляет удовольствия. В былые времена этих моих слов хватило бы, чтобы остановить бой.

Она предпочла не услышать этих слов. Очередной рев толпы заставил ее уставиться на арену. Там, похоже, все подходило к концу.

Елари стояла между ними — не в прямом смысле, но ее присутствие ощущалось, должно быть, обоими. Впервые она оказалась камнем преткновения еще на Иргиле. Потом — спасла Лейста от смерти. Потом Ирцарио спас от смерти ее. И вот теперь благодаря ней Лейст был полон сил, а Ирцарио таял на глазах. Сложись все иначе, Лейст не продержался бы и минуты: даже в таком состоянии Ирцарио был не просто хорошим бойцом — выдающимся. Его редкие выпады были точны, движения рассчитаны, и к тому же он постоянно создавал иллюзии относительно своих способностей.

Вот он как будто готов упасть, у него трясутся ноги, взгляд расфокусирован. Но в следующую секунду он бросается в атаку, и Лейст уворачивается лишь в последний миг, успев заметить издевательскую ухмылку врага. И наоборот, когда кажется, что враг — неприступная стена, он пропускает самые нелепые удары. Как и в этот раз, когда Лейст бросил его на песок. В последний миг он изменил движение клинка, и тот, сквозь песок, глубоко вонзился в неподатливый пластик.

— У тебя что, косоглазие? — прошипел Ирцарио.

Лейст выдернул кинжал и отступил. Перед глазами все плыло. Он не знал, почему вдруг решил пощадить гинопосца. Вряд ли дело было в личной симпатии или гипертрофированном чувстве собственного достоинства. Что-то другое, на уровне подсознания. И теперь, когда Ирцарио поднимался, в его налитых кровью глазах Лейст прочитал ответ.

Нет, Ирцарио ни на грош не верил в возможность спасения. Он знал, что его убьют, как только он покинет арену победителем. Поэтому перед ним был простой выбор: принять смерть от руки воина, которого он пусть ненавидел, но уважал, или от рук презираемых узоргов. Ирцарио хотел умереть бойцом. И еще он хотел показать, что проигрывает лишь потому, что обессилен. Лейст лишил его этих возможностей.

— Не можешь драться, как полагается — бросим оружие, — сказал ему Лейст, по привычке пытаясь передать свою мысль посредством браслета. — Я не палач.

И, будто бы обмен мыслями был доступен без браслетов-трансляторов, Ирцарио его услышал. Сквозь рев толпы до него донеслись эти слова. И в его глазах Лейст увидел свой приговор. Ярость захлестнула Ирцарио багряной волной, стерев все прочие расчёты и мотивации. Гинопосец атаковал по-настоящему.

Первый удар Лейст отвел, от второго уклонился. Попытался контратаковать и попал в захват. Ирцарио вывернул ему руку и ребром ладони ударил в основание шеи. Лейст полетел на песок, лишившись кинжала, и сохранил сознание лишь потому, что, несмотря на решительность атаки, в руках Ирцарио не было той силы, к которой тот привык.

Под нарастающую бурю выкриков и грохот оваций, смешанных с разочарованными стонами, Ирцарио подошел к Лейсту. Тот попытался подняться, но получил удар в лицо и снова упал, в этот раз — на спину. Ирцарио прыгнул на него сверху, ударил, целя кинжалом в горло, но Лейст успел перехватить его руку. Тогда свободной ладонью Ирцарио схватил его за горло и надавил…

Все было как тогда, в ангаре. Пальцы гинопосца лежали на точке, которая могла отправить Лейста в небытие. Смысла продолжать борьбу не было, но инстинкт бойца не позволял сдаваться. Эта тупая сила, живущая где-то в подсознании, не признавала проигрышных ситуаций. Эта сила заставляла верить в то, что снова придет спасение — Хирт покинет свой балкон и нанесет удар сзади. Подлый, но действенный удар.

В глазах темнело. Лейст чувствовал, как лезвие все ближе и ближе придвигается к горлу. Вот он почувствовал острие. Возможности бороться больше не было, и правая рука дернулась вверх. Это означало смерть, но не мгновенную. Даже с разрезанным горлом Лейст надеялся успеть вцепиться в горло Ирцарио, вырвать кадык и умыться кровью. Пусть принцесса повеселится — два трупа по цене одного.