Александр Шалимов - Эстафета поколений

Дальше все пошло как в скверном сне.

— Усыпляйте его быстрей, — послышалось с экрана.

— А ты, парень, оказывается, чревовещатель, — заметил больной, не отрывая неподвижного взгляда от живота Вила и силясь встать.

«Как усыплять? — металось в голове обескураженного ассистента. — Я теперь не доберусь до панели управления. Она возле его руки. Что они там, сами чего-нибудь не придумают? Ох, как звенит в ухе…»

Больной все-таки встал и сделал шаг по направлению к Виду. Ассистент поспешно отступил. Ростом больной оказался ниже Вила, но в силе его длинных мускулистых рук ассистент уже успел убедиться. И потом, не драться же с человеком, только что воскрешенным после…

Вил почувствовал, что у него в голове все перепуталось: «После чего воскрешенным?.. Такой не мог быть покойником»…

Озираясь, больной заметил экран.

— Телевизор? — гаркнул он. — Только этого мне не хватало. А ну, выключай.

Вил не успел пошевелиться, как экран погас сам. Теперь связь с внешним миром прервалась окончательно. Правда, в стенах и в потолке палаты находились скрытые экраны, но посоветоваться с центральным пультом управления Вил уже не мог. Он растерянно завертел головой.

Однако больной успокоился. Убедившись, что изображение на экране исчезло, он снова присел на свое ложе и сидел тихо, опустив голову и почесывая волосатую грудь.

— Так пойдешь ты за штанами? — спросил он довольно миролюбиво.

— Сейчас, — сказал Вил, соображая, как дотянуться до панели управления. Вдруг его осенило: — Я принесу вам одежду, — пообещал он, — но после того, как вы ответите на три вопроса.

— Шантажируешь! — сказал больной.

— Что? — не понял Вил.

— Шантажируешь, говорю. — Больной снова повысил голос.

— А, да-да, — согласился Вил, понятия не имея, что это такое.

— Ну раз так, ладно, — сдался больной. — Спрашивай.

— Ваше имя Джим Эммануил Бокстер?

Кажется, этот вопрос удивил воскрешенного. Он внимательно поглядел на Вила, подумал, потом сказал:

— Можешь называть меня так.

— Но вы Бокстер?

— Это второй вопрос?

— Нет, еще первый.

— Считай, что я ответил на него.

— Значит, Бокстер. Хорошо… Вы — президент… — Вил запнулся.

— Конечно, президент, — подтвердил Бокстер не моргнув глазом.

— Благодарю вас. И третий вопрос — чем вы болели перед тем, как… ну перед этим, понимаете…

— Значит, чем болел перед этим, — процедил сквозь зубы больной, — так, ясно… Все об том же… Не понимаю, — вдруг завопил он, разъяряясь. — И понимать не хочу. Не поймаешь на слове… И не тяни лапы, гнида.

Схваченный железными пальцами в тот момент, когда он уже почти дотянулся до панели управления, Вил попытался вырваться, но получил такой удар в челюсть, что отлетел в дальний угол палаты.

Теряя сознание, он еще расслышал доносящийся откуда-то издалека голос профессора Норберта:

— Достаточно, на сегодня достаточно. Усыпляйте обоих…

«Не могли раньше», — мелькнуло в голове Вила. Затем все утонуло во мраке.

Прошло несколько дней. В малом колонном зале Академии холода под председательством профессора Норберта заканчивалось очередное заседание ученого совета.

— Итак, я позволю себе подвести итог, — говорил профессор Нррберт. — Впервые с момента создания нашей Академии удалось получить реальный и чрезвычайно важный результат. Человек не только воскрешен после длительного криоконсервирования, но, повидимому, находится на пороге возвращения его обществу. Здоровье нашего пациента в отличном состоянии, и я не поколебался бы уже сегодня продемонстрировать его на общем собрании Всемирной Академии, если бы не одно обстоятельство правда, малосущественное в свете главных результатов. Мы до сих пор не можем установить, кто этот человек. Ясно, что он не тот, за кого пытается выдавать себя… после неудачно проведенного первого сеанса…

Тут профессор бросил недовольный взгляд в сторону Вила, мрачно сидящего в дальнем конце стола.

— Я далек от того, чтобы винить только нашего молодого коллегу. — Новый недовольный взгляд в сторону Вила. — Мы все оказались не на высоте при первой попытке установить контакт с воскрешенным. Но никто не мог предполагать, что к нему столь быстро возвратятся силы, что это человек по природе своей агрессивен, наконец, что произошла такая путаница с сопроводительной документацией. Наружные надписи на некоторых саркофагах были повреждены и даже утеряны при транспортировке в хранилища Академии. Это произошло лет семьдесят тому назад. Наше поколение не несет за это никакой ответственности, но, — профессор Норберт многозначительно поднял палец, — мы знали об этом и обязаны были считаться с возможностью путаницы. Хорошо еще, что мы открыли саркофаг, в котором по неизвестной причине находился человек практически здоровый. Мы оживили его, и все. А если бы мы открыли саркофаг с трупом, простите, я хотел сказать с пациентом, которого не смогли бы сейчас вылечить, что тогда?..