Александр Шалимов - Человек, который замедлял и ускорял время

Может быть, Тимофей Иванов никогда и не догадался бы о своих удивительных способностях, если бы не одно неприятное происшествие… Впрочем, надо ли считать его неприятным? Именно оно раскрыло эти способности… Самое поразительное, он ни о чем таком не подозревал. Себе самому казался человеком заурядным; временами даже считал себя неудачником. Ну, действительно, если призадуматься: чертежник-конструктор со средним образованием; скоро тридцать, а он и вечернего отделения мехинститута кончить не может. Третий год на третьем курсе мается. Дважды отчисляли. И опять замдекана грозил… Говорил — теперь окончательно, если экзамен по теормеху не сдаст. А как его сдашь этой стервозе! Насквозь видит… Спрашивает именно то, что не успел прочитать… Вообще ему с женщинами не везет. Девушки его сторонятся. Может, потому, что рыжий? Робок к тому же, нерешителен, характер слабый. Вот и сегодня. Надо было обязательно пойти на коллоквиум. А тут квартальная премия. Ребята после работы затащили в бар. Ему не хотелось, но пошел. Завтра опять голова будет болеть…

А сейчас — куда идти? Скоро девять вечера. Уже и коллоквиум кончается.

На улице моросил дождь. Блестел под фонарями мокрый асфальт. С шелестом проезжали редкие машины. Тимофей потоптался на остановке. Автобуса не было, дождь усиливался. Тимофей решил идти пешком. Нахлобучил поглубже шляпу, поднял воротник плаща и прихрамывая — жали новые полуботинки — поковылял вдоль бульвара. Переходя пустой перекресток на зеленый свет, заметил — постовой милиционер подозрительно косится на него.

Все случилось не более чем в ста метрах от перекрестка. Из-за темного куста неожиданно вышли двое. Один долговязый, высокий, худой, другой пониже, плотный, коренастый. Оба в черных очках.

— По-моему, это он, — негромко сказал долговязый, загородив Тимофею дорогу.

— Он, конечно, — хрипло подтвердил коренастый, заходя сзади и невежливо беря Тимофея за воротник.

— Р-ребята, в-вам что надо? — пролепетал, заикаясь, Тимофей.

— А ничего особенного, — сказал долговязый, — прикурить дашь?

— Я… я не к-курю…

— Тогда раздевайся!

— Ребята, ч-что вы…

— Побыстрей, — дохнул в ухо тот, что был сзади, и тряхнул Тимофея так, что затрещал воротник плаща.

— Ребята!!

— А ну тихо, — сказал долговязый, и Тимофей ощутил у самого горла холодное острие ножа.

«Настоящие бандиты!» — мелькнуло в голове Тимофея. Но, как ни странно, его страх вдруг исчез. Он словно бы увидел всю ситуацию извне, как в кино. Темный бульвар. Двое в черных очках, с ножами. Между ними беспомощный Тимофей Иванов. Он только что выпил. В бумажнике у него квартальная премия, на руке золотые часы. Кроме того, новые полуботинки и джинсы «Ли». Это составит…

— Сейчас, ребята, — сказал он тихо. — Сейчас. Да убери ты н-ножик. Ни к чему…

Долговязый отстранился немного, продолжая держать нож наготове.

«Пружинный, — догадался Тимофей, неторопливо расстегивая пуговицы плаща. — Непонятно только, почему мне не страшно?» Он осторожно выбрался из плаща, который остался в руках коренастого.

— И джинсы скидай, — сказал долговязый, поигрывая ножиком.

— Ребята, может, лучше часы возьмете, — предложил Тимофей, — золотые.

— Часы тоже возьмем, — кивнул долговязый. — Но сначала джинсы… А ну побыстрей. — И он провел лезвием перед носом Тимофея.

— Сейчас, сейчас, — заторопился Тимофей. Он вдруг понял, почему ему совсем не страшно. В нескольких шагах отсюда на перекрестке постовой милиционер. Он видел Тимофея. Без сомнения, он уже близко. Сейчас он крадется за кустами… Потом скомандует…

— Ты будешь, сопля, раздеваться или нет, — прошипел сзади в самое ухо коренастый. — Может, помочь?..

— Не надо… Я сам… — «О, время, остановись, — мелькнуло в голове, — хоть на полминуты, чтобы постовой успел…»

И тогда произошло чудо… Впрочем, Тимофей даже не сразу понял, что чудо произошло. Он еще ковырялся с поясом джинсов, который никак не хотел расстегиваться, когда вокруг стало удивительно тихо. Прекратился шелест дождя, смолкло напряженное дыхание громил. Тимофей поднял глаза. Застыли без движения листья, только что вздрагивавшие от порывов ветра. Застыли без движения и оба бандита, один с выставленным перед собой лезвием ножа, а другой — засунув одну руку в рукав плаща Тимофея. А вдали в самом конце аллеи в прямоугольнике света среди неподвижной темной листвы был виден неподвижный силуэт милиционера.