Александр Шалимов - Человек, который замедлял и ускорял время

— Ай-я-яй. Ой-ой-ой. Мам-а-а…

Тимофей поспешно открыл глаза. Рядом на асфальте извивался, прижав руки к животу, долговязый. Он хватал воздух ртом, точно рыба, вынутая из воды, и что-то пытался сказать… Чуть подальше завывал, стоя на четвереньках, коренастый…

Тимофей молниеносно оценил ситуацию:

— Помогите, — пронзительно закричал он, — грабят, на помощь!

И он огромными прыжками припустил вдоль темной дорожки туда, где в прямоугольнике света только что видел милиционера.

Он уже заканчивал стометровку со спринтерской скоростью, продолжая призывать о помощи, когда совсем рядом строго прозвучало:

— Гражданин, прекратите нарушать… В чем дело?

— Там… грабители… раздеть хотели… там, — задыхаясь, начал Тимофей и остановился, чтобы перевести дыхание.

— Какие грабители? — недовольно возразил милиционер. — Я тут минут десять стою, только вас и видел. Это вы в ту сторону проходили?

— Я…

— Пить надо меньше, — строго сказал милиционер. — Тогда и нарушать не будем. Документ какой-нибудь есть?

— Честное слово, грабители. Вот, я у одного ножик забрал.

И Тимофей протянул милиционеру трофейный нож.

— Ого, — сказал милиционер. — Ничего себе инструмент.

Он с интересом оглядел нож, раскрыл его, закрыл, пронзительно поглядел на Тимофея и уже совершенно официальным тоном произнес:

— Значит, так. Задерживаю вас, гражданин. Пройдемте!

— Так они же убегут, — возмущенно закричал Тимофей. Двое и убегут. Вы отвечать будете.

— Кто убежит?

— Грабители. Они еще лежат, а придут в себя и убегут.

— Почему лежат?

— Ну я их… Как это? Воспользовался правом допустимой самообороны…

— Воспользовался, значит, — повторил милиционер, глядя в упор на Тимофея и кладя руку на кобуру. — Так сколько их, говоришь, было?

— Двое… Длинный худой и покороче. Я, значит, нож у длинного… вырвал и ему… левой в поддыхало, а того, что покороче… ремнем.

— Ремнем, — оторопело повторил милиционер и расстегнул кобуру.

— Да… Слышите, это он… маму вспоминает… Вот опять.

Они прислушались. Из темноты явственно донеслось какое-то бульканье и потом протяжное: «0-ох, мам-а…»

— А ну пошли, — решил милиционер. — Только вы, гражданин, вперед и, вот что, руки на голову положите…

Тимофей послушно поднял руки, положил их на свою мокрую шляпу и смело шагнул в темноту аллеи. За плечами он слышал напряженное дыхание провожатого.

Приближаясь к месту происшествия, Тимофей невольно замедлил шаги.

— Ну, — раздалось сзади.

— Где-то здесь, — шепнул Тимофей. — Сейчас… Вы бы, товарищ сержант, пистолет приготовили.

— Шагай, шагай!

Совсем близко послышался стон.

Вспыхнул яркий сноп света. На асфальте лежали двое. Долговязый еще так и не разогнулся. Коренастый лежал, вытянувшись, на животе. Попав в круг света, он дернулся и попытался уползти в кусты.

— Не шевелиться, — приказал милиционер, наводя пистолет то на одного, то на другого. Долговязый в ответ только прикрыл глаза, коренастый замер на месте и снова застонал.

Держа пистолет наготове, милиционер приблизил фонарик к лежавшим и по очереди оглядел их лица. Долговязый его явно заинтересовал. Он рассматривал его лицо внимательно и долго. Потом выпрямился и присвистнул. Обернувшись к Тимофею, который стоял рядом, он сказал уже совсем другим тоном:

— Ты вот что, снимай руки с головы. Будешь помогать… Интересно получилось…

«Еще бы», — подумал Тимофей. А вслух спросил:

— Что мне делать?

— Бери фонарь. Будешь светить.

Тимофей взял фонарь. Милиционер нагнулся, быстро обыскал лежавших. У долговязого извлек из бокового кармана что-то похожее на длинное шило, у коренастого — кастет и два бумажника. Обыскивая коренастого, милиционер хотел перевернуть его на спину, но тот застонал и повернулся опять на живот.

— Нечего притворяться, раз попался, — назидательно сказал милиционер, распрямляясь. — Лежать и не шевелиться, — добавил он.

Тимофей подумал, что, пожалуй, коренастый не притворяется…

Милиционер извлек откуда-то портативный радиотелефон и вызвал оперативную машину. Заканчивая свой краткий рапорт, он многозначительно сказал:

— Попался тот, кого искали… Со шрамом.

Милицейский УАЗ с синей мигалкой появился через несколько минут.

Долговязого пришлось нести в машину. Коренастый поплелся сам, держа руки на голове. В кузове он отказался сесть, а когда его попытались усадить силой, охнул, вскочил и присел на корточки, знаками показывая, что сидеть не может. По его искривленной от боли распухшей физиономии текли слезы.