Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Он все правильно сделал, он хотел тебя оградить. Он сделал это для тебя, а не против тебя.

Ира уставилась на меня, из ее глаз летели искры. В этот момент открылось окошко.

— Чё надо? — спросил запыхавшийся охранник.

— Мне надо к Борскому, немедленно! — сказала Ира.

— Ага, а мне надо кого-нибудь трахнуть. Тоже немедленно! Сидите и не рыпайтесь пока делегация не улетит, потом отведу.

Он закрыл окошко не дожидаясь того, что скажет Ира и убежал. Мы слышали как все носятся по коридорам. Ира со злостью ударила кулаком в дверь и зарыдала.

— Ир, успокойся, что толку сейчас поднимать скандалы? — я обнимала ее и гладила по спине, — зато теперь у тебя есть шанс познакомиться с Аллой. Ну не плачь, не все так плохо, и даже хорошо, не плачь.

— Ты не понимаешь. Она думает, что я ее бросила, выбросила как ненужную вещь и забыла как страшный сон! Но это не так! Она снится мне каждый день, четырнадцать лет каждый день я думаю о ней, и никогда, никогда я о ней не забывала. Я о ней даже молюсь, хотя я не верю в твоего бога. Невозможно перестать быть матерью только потому, что твоего ребенка нет с тобой, этому нельзя разучиться, даже если твой ребенок умер, ты всегда остаешься матерью, до самой своей смерти. Я тысячу раз за нее умру, а она считает, что я ее бросила!

— Ты же не знаешь, как там все на деле есть. Это вообще лишь мои предположения, вдруг на том фото и не она, а с Глебом у Борского совсем другие дела. Я отчасти еще поэтому не говорила, это только мои домыслы.

— Нет, это она, я уверена. Илья иногда напьется, и давай мечтать о том, как он ее в зоопарк поведет, или на выпускной в школе, замуж будет выдавать. И все эти мечты соответствуют ее возрасту, я это сама уже давно заподозрила, и информацию умею из людей вытягивать, ты же знаешь. Так что иной раз, по пьяни он может ляпнуть какую-нибудь мелочь. Из всех этих мелочей и выходит, что он все знает о моей девочке.

Ира успокоилась и села на кровать. Мы еще долго разговаривали, и пришли к выводу, что им нужно просто поговорить обо всем этом, когда генерал со своей свитой улетит. А улетел он поздно, в девять вечера мы услышали гул взлетающего самолета. Чуть позже за Ирой пришел охранник, Борский сам ее позвал.

Ира ушла, и я осталась наедине со своими мыслями. Теперь все эти мечты, которые мы с Димой нагородили, могут исполниться. Я впервые задумалась о том, что у меня может быть реальная семья. У меня может быть двухэтажный дом с клумбами, пихтой и лабрадором, тарелками под хохлому и камином, и коллекцией ангелочков на нем, мозаикой с акулами в ванной, и даже возможно с детской. Мне так захотелось обнять Диму и сказать ему, что мы все переживем. Крайний север — страшно и опасно, иначе туда не посылали бы тех, кто уже имеет настоящие могилы на настоящих кладбищах, кого уже похоронили, а значит никто и не расстроится, если мы вдруг погибнем «при исполнении». Без сомнений будет тяжело, и десять лет это много, но мы будем вместе, а значит, все переживем.

Было уже очень поздно, а Иры все не было, и я легла спать так и не дождавшись ее. Утром мы встретились в столовой, Ира вся сияла.

— Мы едем, — сказала она шепотом, — мы оба едем, я тебе вечером все расскажу.

— Оба едем? У вас что мир-дружба-жвачка?

— Угу.

— Ты же ему только вчера грозилась яйца вырвать?

— Я решила, что они мне еще пригодятся.

Оба едем? А кто же здесь останется тюрьмой управлять? Ира молча уплетала за обе щеки, и даже не думала продолжать разговор. Ладно, выспрошу что-нибудь у Глеба. А Глеб был грустный и молчаливый.

— Что за грусть-печаль? — спросила я его.

— То, что вы все уезжаете радость только для вас, а для меня сплошное расстройство. Вот ты сейчас уедешь, бросишь меня тут одного, как же тут веселиться?

— Ты так уверен, что я уеду? А может я решу остаться здесь?

— Тогда ты будешь самой глупой девочкой, которую я когда-либо встречал. Сегодня будут формировать списки тех, кто согласился ехать. Я могу тебе сказать с полной уверенностью, что будут и те, кто откажутся, и ими будут наши старожилы, которые прожили здесь по двадцать-тридцать лет и более. Все эти люди уже адаптировались к местной жизни. За эти годы многое изменилось, появились компьютерные технологии, телефоны, интернет и бог знает что еще. Выйти сейчас из тюрьмы равносильно тому, что попасть в будущее, а это страшно и тяжело. Но ты здесь недавно, думаю что все, кто пробыл здесь не более десяти лет даже думать не будут.

День прошел сумбурно. Несмотря на то, что списки покидающих «Енисей» еще не были составлены, начали прибывать небольшие группы людей для обследования. Мы с Глебом должны были закрыть все медицинские карты и написать заключения. Я надеялась, что сегодня придет и Дима, и мы сможем хотя бы немного обсудить все это. Генерал дал нам время для обдумываний, составления списков, сборов и всего прочего две недели. Я не успела толком расспросить Глеба обо всем, так как начали поступать люди. Но он успел мне сказать, что многие останутся при своих должностях, а я вообще буду заведовать медблоком на новом месте, так как там много новейших технологических разработок, а я и врач и программист в одном лице, так что с компьютерными технологиями разберусь. К тому же здесь я заслужила доверие, и уже знаю всех заключенных, клиническую картину каждого и прочее.