Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Хорошо, подумаю, что для тебя будет лучше, одиночная или общая камера.

Выходя из кабинета и увидела проходящего мимо Глеба.

— О! Рита. Вы уже закончили со Светой?

— Да, и она сказала, что допустит меня до работы в медблоке. И я согласна там работать, и хочу приступить как можно раньше.

— Я рад! А что за рвение, что-то случилось?

— Я тебе потом скажу, — тихо ответила я, и с испугом покосилась на стоящего рядом со мной дагестанского охранника.

— Ладно, — сказал Глеб, сузив глаза, — я сейчас занят, а позже получу все бумажки и разрешения, накидаю график и план работ, и вечером зайду к тебе, обсудим все.

Охранник взял меня под руку, и мы уже двинулись вперед.

— А, Рита, как самочувствие? — сказал Глеб мне в спину, и мы с охранником остановились.

— Средней паршивости, но уже лучше. Спасибо за капельницу.

— Далгат, — обратился Глеб к моему охраннику, — зайди потом в медблок, я тебе шиповника дам для Риты, хорошо?

— Как скажете, Глеб Сергеевич, — покорно ответил тот.

С того момента этот охранник больше никогда не прикасался ко мне, даже сопровождая меня куда бы то ни было он никогда больше не брал меня под руку. Видимо Глеб имеет здесь влияние, подумала я, и он намеренно дал понять охраннику, что бы ко мне не лез. В любом случае, работая в медблоке, я буду под присмотром тех, кто не даст меня в обиду, и хотя бы днем я могу быть спокойна, и не буду бояться какого-либо насилия со стороны охраны. Именно поэтому я и согласилась там работать. Причины для страха были еще, но о них я узнала позже.

Вечером пришел Витя, и сказал, что меня переводят в общую камеру, на ПМЖ.

— Мне радоваться или плакать? — спросила я Витю, пока мы шли длинными пустынными коридорами.

— Тетки там жуткие, я тебе уже говорил, но там гораздо оживленнее и есть с кем пообщаться.

— Я не горю желанием ни с кем общаться, просто как-то привычнее, когда вокруг живые люди. А с кем я буду в камере, с маньячками-потрошительницами?

— Камера на два человека, твоей соседкой будет бывшая английская шпионка, двойной агент. Продавала стратегически важную информацию. Ее сокамерница месяц назад умерла, и та с ума сходит в одиночестве. Она любовница Борского, так что приставать не должна, — с улыбкой добавил он.

— Да что ж вы тут все на сексе помешанные?

— Подожди, посидишь годик-другой, посмотрим, на чем ты помешаешься!

— Что, думаешь буду кидаться на Далгата? — с улыбкой сказала я.

— А что, не такой уж плохой вариант. Он хотя бы молодой, всем мужикам уже почти за пятьдесят.

— Наверно ты прав, и тебе виднее. Но сейчас мне явно не до секса, — сказала я, инстинктивно положив руку на шею, и снова не нащупала там крестика.

— Постой, — сказал Витя, он порылся в кармане над коленом, и достал оттуда мою цепочку с крестиком, которую Гога подарил мне перед крещением, — на вот, разрешили отдать тебе, а я и забыл!

— Спасибо! — сказала я, и поцеловала крестик, потом надела цепочку на шею. — А зачем она спит с Борским, у них что, любовь?

— Не думаю, что там любовь.

— Зачем она тогда с ним спит? — совершенно искренне недоумевала я.

— Это дополнительные блага в камере и защита. Какая же ты все-таки наивная, вроде взрослая девка, взломала систему управления ядерным оружием, — Витя потряс указательным пальцем в воздухе, придавая этим жестом колоссальное значение моему преступлению, — а таких простых вещей не понимаешь.

Я надула губы и отвернулась от Вити. Он увидел это, и так, по-братски толкнул меня плечом в плечо, не обижайся мол.

Мы подходили к женскому блоку.

— Я сегодня здесь дежурю, — сказал Витя, — но ко мне лучше не обращайся, и вообще не разговаривай со мной. А то остальные тетки могут посчитать, что ты у меня на особом положении, а они не любят когда охрана кого-то выделяет. В общем, так для тебя же лучше будет. Когда будем проходить по коридору между камер не рассматривай их, и в столовке тоже. Вообще первое время веди себя тише воды, — Витя остановился и глянул на меня, — хотя ты и так как мышь.

Витя приложил ладонь к очередному электронному замку, дверь со щелчком открылась и мы вошли в большое помещение с высокими потолками. В нем было размещено три ряда камер, всего их было пятнадцать, но не все они были заняты, хотя женщин во всей тюрьме содержалось тридцать восемь. В некоторых камерах было по одной заключенной. Как только мы вошли, поднялся шум, меня здесь ждали. Слух о том, что привезли новую заключенную разнесся за час, а так как поступление новых людей было здесь редкостью, то на меня хотели поглазеть как на животное в зоопарке. Женщины были разных возрастов, внешний облик их тоже разнился. Все они прилипли к решеткам камер и кричали что-то типа «привет свежее мясо». Одна женщина лет пятидесяти просунула руку сквозь прутья решетки и схватила меня за волосы. Она резко притянула меня к решетке и провела своим носом вдоль моего лица снизу вверх.