Катя Саргаева - Полет на Плутон

Я сама не заметила, как заснула, видимо от капельницы, и беседа с богом перешла уже в сновидения, потому что бог был почему-то с голубой бородой, как волосы у Мальвины. Помню, мы с Гогой смотрели когда-то фильм «Золотой ключик», и мне очень понравились ее волосы, и я просила Гогу, чтобы он отвел меня в парикмахерскую, и мне там сделали такие же волосы. Гога тогда смеялся надо мной, и сказал, что мама меня наголо обреет.

Гога, я бы полжизни отдала за еще один день с тобой. Даже все свои пятьдесят лет.

Я проснулась, посмотрела на капельницу, она была пуста. Я аккуратно вынула иглу и заклеила место укола пластырем. Вокруг было тихо, интересно, сколько времени? Я тихо встала с кровати и подошла к решетке камеры. Я увидела сидящего за столом другого охранника, того дагестанца, о котором говорил Витя, и инстинктивно отшатнулась назад, в темноту камеры. Затем снова тихо подошла к решетке и выглянула, новый охранник развернул часы так, что мне больше не было видно циферблата. Вот гад, подумала я, и вернулась на кровать. Мне хотелось есть, и я выпила остатки дневного йогурта. Тошнота не заставила себя ждать, и я легла на кровать. Спустя какое-то время я услышала, как часы отбили восемь ударов.

— Поднимайся, через полчаса я приду за тобой.

Это был новый охранник, когда он заговорил, я невольно подскочила в кровати, потому что не слышала, как он подошел к камере. Подкрался что ли? Может стоял и разглядывал меня? Боже, помоги мне все это пережить. Моя рука инстинктивно потянулась к крестику на моей шее, и я с ужасом обнаружила, что его там больше нет. Отлично, теперь они хотят отнять у меня бога. Ладно, я выпрошу свой крестик обратно. Я встала и умылась, зубная паста была невкусная и ядерно-мятная. Несмотря на это во рту у меня все равно стоял привкус ржавого железа, это было следствием действия вчерашней сыворотки правды. Это не «Пентотал», подумала я, после него голова очень тяжелая несколько дней, но вкуса ржавой железяки во рту нет. Это какой-то другой препарат, надо спросить у Глеба что это такое, хотя он все равно наверное не ответит.

Тут я снова чуть ли не подпрыгнула на месте от неожиданности, потому что послышался лязг железа, это новый охранник открывал окошко моей камеры, он поставил на подставку поднос с завтраком. Свет в моей камере уже горел, и он не стесняясь рассматривал меня, потом сказал что-то на своем языке и хитро улыбнулся. Мне вдруг стало так страшно, и я застыла в ужасе, перед моими глазами уже мелькала картина, как он заламывает мне руки и стягивает с меня штаны. Я почувствовала, как цепенеют пальцы рук, нет, нет, Рита! Только не сейчас! Боже помоги мне, только не сейчас! Я со всей дури сжала кулаки, и впилась ногтями в ладони, от боли я пришла в себя. Что-то слишком часто за последнее время я впадаю в ступор, видимо слишком много потрясений. Надо тренировать себя. Когда-то мы с Олегом уже проходили это, он сказал мне, что мой ступор может хорошо подпортить мне жизнь, потому что когда я ступоре — я беспомощна. Я умела драться, этому меня научил Гога, я вообще достаточно сильная, и могу постоять за себя, я не раз побеждала соперников, которых приводил мне Гога. Но Олег прав, когда я впадаю в это состояние я как истукан, и делать со мной можно все что угодно. Хуже то, что я понимаю все, что происходит вокруг, все вижу и слышу, только пошевелиться не могу. Олег сказал, что мне нужно учиться самостоятельно выходить из этого ступора, или не допускать этого, если я чувствую, что вот-вот впаду в него. Мы с ним тренировались в гараже, поначалу меня шокировала смерть или глубокие раны, сильно разбитые лица, открытые переломы, и прочие «некрасивые» травмы. Самостоятельно выходить из ступора я так и не научилась, но вырывать себя из пограничного состояния у меня получалось. Уже несколько лет в моей жизни не было сильных потрясений, и я разучилась это делать, но помнила, что и как надо делать. Больше всего я реагировала на боль, и поэтому впиваться ногтями в ладони, сильно сжав кулаки, было самым эффективным действием. Сейчас оно мне снова помогло. Я отошла в угол камеры, за кровать, и тогда мой охранник ушел. Я забрала поднос с завтраком, и села на кровать, задом к решетке, чтобы он не видел меня. На завтрак была овсяная каша, ненавижу ее, но надо поесть, и она мне сейчас будет только в пользу.

Спустя какое-то время снова послышался лязг железа, и я снова не слышала звука приближающихся шагов. Какой мерзкий тип, не люблю когда со спины подкрадываются, мама всегда говорила, что в таких случаях надо бить, да посильнее, а потом бежать. Но бежать мне было некуда, потому и бить было бессмысленно.