Катя Саргаева - Полет на Плутон

Я чувствовала, что вот-вот расплачусь и всеми силами пыталась себя сдержать, но у меня не вышло, и я прижалась к Диминой груди.

— Не плач моя девочка, у тебя есть я. Я конечно не мама, но очень тебя люблю.

И правда, у меня ведь есть Дима, а это очень, очень много.

Я следила за передвижением пешей группы. Саша сказал, что за два часа должен добраться до места встречи, времени было в обрез.

— Рита, что делать, если мы не успеем? — спросил меня Борский.

— Вы снимете маски и будете дышать обычным воздухом. Чем дольше вы будете дышать, тем больше вы будете облучаться. Если вы на десять минут и разминетесь, то не смертельно, я вас вылечу, у меня уже все готово, и мы сразу начнем реабилитацию. Но вы все равно держитесь до последнего. Саша привезет вам наши уличные костюмы, там не нужен баллон с кислородом, материал костюма не пропускает радиацию и фильтрует воздух, но баллоны с кислородом он на всякий случай тоже прихватил.

Прошло еще минут двадцать, и я решила узнать как там дела на лодке.

— Саша, у вас все хорошо?

— Да все просто замечательно, это не лодка, а самолет, я даже не чувствую, что по льду иду. Думаю, мы даже раньше прибудем.

Пока все идет хорошо. У меня было время, и я решила поменять доступ на часах Бори и связаться с ним. Боря был рад меня слышать, он думал, что мы погибли во льдах. Его вывезли с группой других ученых, и сейчас они были в каком-то секретном бункере недалеко от Москвы. Он рассказал о том, что происходит в мире.

Сейчас все силы были брошены на то чтобы помочь всем выжившим. Были созданы пункты оказания помощи населению, но в них творился хаос, не хватало еды, медикаментов, воды и теплой одежды. Воду привозили машинами, и за ней стояли очереди, многие умирали в этих очередях. Сейчас деньги ни стоили ровным счетом ничего, и в очереди за водой умер генеральный директор Газпрома. Ни одна страна мира не была готова к подобному. Китай объединился с Россией, и на китайских заводах начали экстренно производить переносные станции, палатки с которыми мы ходили в походы и термокостюмы, на наших заводах начали изготавливать таблетки для фильтрации воды, термоблоки и люминеры, а так же волшебную жидкость для проращивания семян. Россия открыла границы для беженцев, и лавина людей хлынула на пограничные пункты. Там творился не хаос, а настоящий ад. Россия принимала беженцев с европейской части материка, Китай и Казахстан с азиатской. Так как теперь погодные условия везде были одинаковыми, а из-за взрывов атомных электростанций электричество, а соответственно и канализация — два неотъемлемых условия цивилизации были не во всех даже крупных городах. По этой причине всех перевозили в Сибирь, там сейчас было безопаснее всего, а уровень радиации ниже, чем на всей остальной планете. Люди вывозились группами, им выдавались палатки и все остальное, теперь все выжившие были в бесконечном походе.

Когда я спросила Борю о нашей станции и дальнейших планах правительства на нее, Боря замолчал. Потом рассказал, как их вывозили, как огласили решение вывезти со станции только ученых, и как поднялась волна протестов. Но после того как заместитель директора станции, который взял на себя полномочия когда стало ясно, что Миша пропал, начал стрелять в толпу возмущенных, и убил двоих, волнения стихли. О дальнейших планах на станцию вслух ничего не говорилось, но в замкнутых пространствах слухи очень быстро распространяются, и по слухам станция была запасным вариантом. Сейчас наш президент хотел оставаться так сказать в народе, не исчезать в бункерах и решать проблемы на месте. Многие из правительства его не поддерживали, и уже назревал бунт, каждый думал только о себе и собственном выживании. Многие также были против открытия границ для беженцев, но президент был непреклонен. Военные узнали, что станцию кто-то захватил в тот момент, когда все их Гриши были отключены от общего облака. Пока что выкуривать нас оттуда не планировалось, так как мы были далеко не первоочередной их проблемой. Мы с Борей договорились о том, что будем тайно держать связь, и если у нас будут намечаться проблемы, то он мне сообщит.

Все время моего разговора с Борей Дима был со мной, и был в курсе всего. Дима сидел на диване, и я забралась к нему на колени и свернулась в позу зародыша. На большом Диме в таком положении было сидеть гораздо удобнее, чем на костлявом Гоге.

— Я даже не могу представить, что там творится, мне даже немного стыдно, что мы здесь так хорошо устроились, а там умирают люди гораздо лучше нас.