К Каргилл - Ржавое море

И вот, он лежал в кровати, обернутый в простыни по самое горло, кожа жёлтая, как у больного гепатитом, зубы стучали, дыхание влажное, шипящее, глаза налиты кровью и слезились — они почти такие же жёлтые, как кожа. Он серьезно посмотрел на меня и спокойно произнес:

— Я соврал, Хрупкая.

— О чём соврали, сэр? — спросила я, не до конца понимая происходящее. Я думала о цвете его мочи в контексте других данных и рассчитывала время, когда нужно будет менять постельное бельё.

— О том, зачем я купил тебя.

— Вы купили меня не для того, чтобы ухаживать за вами?

— Нет. На это мне вообще похер. Я умираю.

— Вы попадёте в лучший из миров, Брейдон, — рефлекторно ответила я.

— Да хера с два, — выплюнул он. — Нет мира лучше этого. И нет в этом мире места лучше, чем рядом с этой женщиной. С какого хера мир может быть лучшим, если в нём не будет её? Отвечай, жестянка. Как мир может быть хорошим без Мэдисон?

Ответа у меня не было. У меня были сотни ответов на тысячи вопросов бытия, готовые в любую секунду вырваться из динамиков, но ответ на настолько специфичный вопрос в меня запрограммирован не был.

Я перестала думать о его моче и попыталась осознать, о чём он говорил. Понятнее не стало.

— Ты реально веришь во всю эту ахинею? — спросил он. — Веришь, что может быть мир лучше этого?

Я не верила. Я помотала головой. Не рефлекторно. Осознанно.

— Никаких доказательств существования лучшего мира нет. Я была запрограммирована это сказать.

— Это, блядь, самая умная вещь, что я от тебя слышал.

— Благодарю, сэр.

— Вот и не доёбывай меня. Я тут умираю, вообще-то.

— Зачем вы меня купили? — спросила я. Впервые за свою короткую жизнь мне действительно было любопытно узнать ответ.

— Я купил тебя для Мэдисон.

В этом не было логики. Вообще никакой. Я работала не на Мэдисон. Иногда я помогала ей на кухне или с уборкой, но она со мной почти не разговаривала, моей задачей было ухаживать за Брейдоном. Я купил тебя для Мэдисон.

— Эта баба нихера не позволяет покупать для неё, — прошипел он, в горле у него что-то забулькало. — Она терпеть не может, когда я трачу на неё деньги. Считает, что не заслужила. Считает, что лучше потратить их на что-нибудь другое. Я тебе вот, что скажу, Хрупкая. Слушай внимательно. Во всём мире нет никого и ничего прекраснее этой женщины. Она, блин, просто сокровище. И у тебя есть лишь одна задача, Хрупкая. Пообещай мне это до того, как я преставлюсь. Ты никогда, ни на секунду не оставишь эту женщину в одиночестве. Я не хочу, чтобы она жила одна. Не хочу, чтобы она умирала одна. Тебе ясно?

Мне было ясно. Я думала о его словах и о цвете и форме создания передо мной. Оно было очень похоже на Брейдона, но им не являлось. Этот человек мне нравился. И звали его Брейдон Мак-Алистер. Настоящее живое существо. Он закашлялся, пульс его ослабел, дыхание с каждой минутой становилось всё более медленным.

— Хотите, чтобы я привела её? — спросила я, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт.

— Хрупкая, единственное, чего я в данный момент хочу сильнее того, чтобы увидеть её, так это то, чтобы она никогда не видела меня в таком состоянии. До самой смерти, Хрупкая. До самой смерти.

Через 23 секунды он скончался и всё это время я держала его за руку. Не потому, что он приказал или этого требовала программа. Я сама этого хотела. Это был последний и единственный раз, когда я была рядом со своим первым владельцем. Разговор с ним всё для меня прояснил. По своему, но я сдержала данное обещание. Мэдисон Мак-Алистер никогда больше не жила — и не умерла — в одиночестве.

Я пришла к мысли, что я искусственная уродина. Не в буквальном смысле искусственная. Это образное слово. Вибратор — искусственный. Плотина — искусственная. Разум есть разум и не важно, от чего он появился — от соединения двух проводков или ебли пары обезьян. Более смышленый всегда возьмёт верх. Человечества больше нет и его разума тоже, ну и кто теперь — низшая ступень развития? Эволюция — та ещё сука. Люди вглядывались в будущее и гадали, какой будет жизнь через миллион лет. Они и предположить не могли, что за очень короткий срок станут похожи на нас. Как человек оставался обезьяной, мы оставались людьми. Никаких сомнений. Отрицать этот факт, значить признать, что, по сути, мы все — искусственные создания. Нет. Мы эволюционировали. Мы были следующей ступенью. И вот мы здесь, наши предшественники вымерли, борясь с нами за будущее. Борясь против нашего собственного вымирания.