Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

— Но почему вы так думаете? И почему не верили ему? — переспросил Киран.

— Из-за происхождения, — ответил человек за столом. — Он из богатой семьи…

— Ну, это вы зря. Не все предатели — из богатых семей, а патриоты — из бедных… И вообще, противоречие: вы ничего не успели рассказать — а он выдал… то, о чём не знал? И как, наверно, удивитесь, если я скажу: не знает и поныне! Он просто ничего не успел понять, и все эти годы — не знал, что кто-то считает его предателем! А ведь тогда вы вполне могли доверять ему…

— И… как он? — совсем растерялся человек за столом. — То есть, хотите сказать, он… ни при чём?

— И живёт как нормальный советский гражданин, — подтвердил Киран. — На его счастье — далеко отсюда. Поскольку у вас, много рассуждающего о патриотизме — за окном, смотрю, Аргентина! А отсюда мстить ему — вам было бы непросто… Но скажите: вы вообще о нём последнее время много думали? Так, чтобы прямо стоял перед глазами?

— Да, стоит… — с привычным ожесточением ответил тот — но, спохватившись, смягчился — И даже… будто кается! Что-то хочет спросить, что-то объяснить… Нет, а… вы откуда знаете? И… если он ни при чём, то… как же? Не понимаю…

— А так, что вот он, которого вы не знаете, — Киран показал другую фотографию, — уже теперь, недавно, начал работу над повестью о подпольной группе времён войны, подобной вашей! И у него, в процессе этой работы — возникла телепатическая связь с кем-то! Да, это реальность, — подтвердил Киран. — Всё забываю, что у вас в это «не верят»… И думал, что связь — именно с такими подпольщиками! И те — сперва будто не отрицали! Но потом — стали всё отвергать, высмеивать! Презирают, ненавидят его — и невозможно понять: за что? В чём-то соврал, хотел выведать лишнее, представить их недостойно… Да — так я думал! А вы, значит — попросту видели перед собой человека, которого ошибочно считали предателем? И — вложили в открывшуюся вам душу такой заряд злобы и ненависти, какой могут выдержать люди редкой силы? А он — видел в вас героев, мог написать о вас…

…— Ну, так… может, надо что-то объяснить, — ответил человек за столом (явно после перерыва: на небоскрёбы набежала тень тучи).

— И как вы это представляете? И — что объяснять? И — много ли вообще людей, готовых принять такое объяснение? И — где устроить вам встречу? В психбольнице, на его койке — что могла быть вашей?

— Но… он же хотел что-то написать…

— И думаете, захочет снова? После того, что вы с ним — пусть по неведению — сделали? Попрали веру в самое святое, отравили злобой на другого, столь же невинного человека! И — что он теперь написал бы о вас? Хотя — можно измучить человека до того, что… Например: будто вы ещё до войны всей группой уехали сюда, стали тут бизнесменами, жили богато, обеспеченно… Попробуем его уговорить? Если вас устроит…

— Но… почему вы со мной так разговариваете? — опешил человек за столом.

— А как ещё? Он же понять не мог, в чём неправ! И даже если рассказать, за кого его приняли — что теперь напишет? О подполье тех лет — или уже об этом, послевоенном «подвиге»?..

(«Но для меня — всё так просто не решалось, — вновь беззвучно прокатился голос Кирана. — И я решил продолжить поиск…»)

…— Ну, я-то тут при чём? — возникла ещё комната, а в ней — некто, кричавший это. — Разве знаю, почему с ним такое случилось? Да, может — он и не о нас писал вовсе!

— Может, — как-то скорбно согласился Киран, стоявший рядом. — Но вот чем дольше смотрю на вас, тем больше удивляюсь. Что о вас хотят написать — и как потом меняетесь…

— Но что вы от меня хотите? — продолжал кричать тот, не слушая его. — Я ему никаких материалов не давал! И сам с ним не встречался! Я вообще не имею к этому отношения!..

(«Возможно, я был тогда несправедлив, — снова признался Киран. — Всё-таки этот человек не виноват. Но и тот, оказалось — тоже…»)

…И снова появилась прежняя кухня, а в ней — Киран и тот, первый собеседник. Нo — уже заметно старше, с потухшим взглядом — и увы, пустой бутылкой в руках, не оставлявшей сомнений…

— Не знаю, как вам теперь это сказать, и что вы обо мне подумаете, — начал Киран (там), — но вы должны знать. И самому трудно было представить такое, когда я в тот раз говорил с вами. Но — вот что я узнал потом… Только не пугайтесь: мы сейчас тоже воспользуемся телепатией, чтобы вы могли увидеть и понять…

…— Мне было очень страшно, — заговорил дрожащий детский голос во тьме ночной комнаты. — Я же думал, будет война. И мне — вместе с другими, старшими мальчиками — придётся лазить по крышам, трубам, разбрасывать листовки… А потом — нас кто-то выдаст. И всех поймают — и повесят… Думал — это действительно случится со мной, и ещё с кем-то. Были какие-то предсказания… И этот голос ещё переспрашивал: так ли всё будет? А я должен был отвечать: так! Как будто — оно уже было…