Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

Я не мог видеть, как они делали это. Мне из-за края звездолёта были видны только фары на их шлемах. Потом обрезанная ими повреждённая часть сопла, вращаясь, поплыла параллельно поверхности звездолёта. Дотянувшись до неё, я направил её к Акри. Всё это время Лим держал свою фару направленной прямо на меня, чтобы было хорошо видно…»

— Наверно, это всё не очень профессионально, — прошептала Ольга. — Но это же тогда… в 87-м–88-м! В 15 лет… А вообще… Как, Хельмут, похоже на… то, в лунном кратере?

— Похоже, — подтвердил Кламонтов. — И я бы не сказал, что непрофессионально…

«…— Приступаем к подгонке сопла, — услышал я голос Лата.

Честно говоря, я не представлял себе, как они это делают. Казалось бы, киборги рождаются совершенно одинаковыми — а вот одни легко осваивают трудовые навыки, другим же они никак не даются. Это, конечно, о квалифицированном труде — тяжёлый физический киборгам вообще недоступен. К тому же — о сложном квалифицированном — ведь обслуживание простой техники доступно всем киборгам. Но таким образом происходит (или происходило, так как наша память устарела на 57 лет) разделение киборгов на представителей фундаментальных и прикладных отраслей разумной деятельности…»

— И имела в виду просто… некоторые трудовые навыки! Конкретные! — уточнила Ольга. — Надо же, опять упустила слово…

«…— Приступаем к сварке.

Я посмотрел в сторону, где велась сварка. Там ничего не изменилось. Да я и не знаю, что должно измениться — ведь я никогда не видел, как ведётся сварка на поверхности движущегося с такой скоростью звездолёта. Я даже не знаю точно — как это делается. Прошло то время, когда каждый член экипажа знал до тонкостей всю программу полёта…

— Сварка закончена.

«Ну, вот и всё. Но так быстро?»— подумал я. И…

Никто, конечно, до нашего полёта не мог предвидеть всех сюрпризов открытого космоса. Но в надёжности металлической поверхности звездолёта, включая её детали, мы были уверены, хотя до нашего полёта никто не испытывал образец сплава, из которого была изготовлена поверхность, 57 лет в условиях космоса. Об этом я вспомнил в то мгновение, когда фиксатор-поручень отделился от поверхности и остался в моей руке.

Дальнейшее произошло само собой. Силы, которыми можно пренебречь даже на борту звездолёта, сработали быстрее моей реакции, и моё колено ударилось в поверхность корабля. Корабль тут же ушёл куда-то вверх, а я ударился о него ещё раз, теперь уже головой, и, вращаясь, стал удаляться в космос. Страховочный трос натянулся до предела… Но только с одной стороны. Очевидно, Эри Лат завис в пространстве в тот момент, когда Рон Лим отпустил один поручень и хотел взяться за другой, и таким образом трос подтянул их ко мне.

Второй конец троса был натянут по-прежнему. Я ничего не видел, кроме полос, в которые размазывались от вращения звёзды, но догадывался, что Акри тянет нас к себе. Я сделал попытку остановить вращение, но это привело к тому, что я упёрся в трос грудью, и меня отбросило назад. А сзади был тот же трос. Только я успел об этом подумать, как на меня стадом за тросовой петлёй налетели Рон Лим и Эри Лат. Столкновение было неудачным. Не успел я подумать, что вращение в направлении «ноги-голова» кончилось, как тут же оно началось в направлении «грудь-спина». Трос стал наматываться на нас троих, а Акри по-прежнему тянул нас в противоположную сторону.

Сообразив, что надо делать, я схватился за туго наткнутый трос, но было уже поздно. Пока я освобождал руку от намотавшегося на неё участка троса, Акри подтягивал нас к себе, просунув руку до локтя в оставшийся поручень. Теперь натяжение троса, усилившееся от моего рывка, превысило предел прочности ослабленного от действия космических факторов металла, и второй поручень с ужасающим треском — так мне показалось, ведь вакуум не мог передать никаких звуков — медленно отделился от поверхности корабля. Натяжение троса тут же ослабло. Фара Акри перестала освещать корабль, и он как бы растаял в пустоте космоса…»

(Кламонтов едва справился с ознобом — продолжая читать…)

«…У киборгов реакция быстрее, чем у людей — и это не раз спасало им жизнь во множестве самих разных земных и космических аварий. Вот и сейчас я, быстро оценив обстановку, не дал развиться страху. Вращались мы быстро, и с каждым оборотом лишённый звёзд участок неба все уменьшался — а на самом деле это мы, соединённые тросом, вернее, обмотанные им, медленно, уплывали от своего корабля в чёрную пустоту космоса. Я попытался протянуть руку к карману — но не пускал трос. Звездолёт уже запрашивал нас, но из-за вращения я ничего не мог разобрать. Вот тут мной стал овладевать самый настоящий ужас.