Анна Семироль - Офелия

- Божественный! – рявкнул Кевин, обернувшись.

- Отвали. Бо-ги-чес-кий разум, - отмахнулся Йонас, садясь и надевая любимую бейсболку. – Кев, ты какого хрена вообще решил, что человек – это единственный носитель разума на планете? Ты что, совсем слепой?

- Я близорукий, - оскорблённо заявил Кевин, поправляя очки, в которых отражались солнечные блики, пляшущие по поверхности пруда. – И сбавь-ка обороты, фашист.

- А ты дослушай, - в голосе Йонаса скользнул металл. – Так вот. Возьмём пикси. Ибо их ты точно видел. Это животные? По критериям разумности, само собой.

- Животные, - убеждённо ответил Кевин. – Речи нет, творчества нет, а попугайничать-пародировать и обезьяны умеют.

Йонас подсел к ним, заставив обоих подвинуться. Офелия тут же метнулась куда подальше и с безопасного расстояния показала зубы.

- Что ещё ты знаешь о пикси? – спросил Йонас.

- Ну, то, что у них всех животы синие, то, что кожа у них всех холодных оттенков спектра, и что они всеядны. И как размножаются, я знаю, - гордо отрапортовал Кевин.

- Охренеть, какие глубокие познания! – воздел руки Йонас. – А теперь слушай то, что знаю я. Речь у них есть. Просто мы её не понимаем, как иностранцы. Я вот совершенно чётко знаю звук, которым Лу меня обозначает. И как он называет воду, еду и кровать. Это раз. Говоришь, творчество отсутствует? Пикси строят города. Города, объединяющие в общий массив вековые деревья. Они возводят нереальной красоты ажурные здания на толстых ветках, соединяют их между собой арками, мостками и галереями. Из чего они это делают, я не знаю. Но красоты эти постройки изумительной. А ещё у них есть общество.

- Это и у муравьёв есть. И у пчёл, - гнул своё Кевин. – А строят всякое очень многие животные.

- У животных есть эмоции? – с нажимом спросил Йонас.

- Примитивные – да. Вон, собаки умеют радоваться и грустить, испытывают страх, злобу.

- У пикси есть чувство юмора. И они умеют смеяться.

Питер и Кевин переглянулись. Йонас победно кивнул.

- Вот вам. Ах-ха, ну и под конец, для подведения итога: Кев, русалка Офелия – это животное?

Кевин задумчиво почесал макушку.

- Судя по её нелюбви к немцам, она не животное, - сострил он.

- Это всё? – холодно спросил Йонас.

- Ну… Она пытается общаться, она играет, как человек. Животное вряд ли бы додумалось катать куклу на лошадке. Разве что высшие приматы…

- Хорошо, что поставил её хотя бы близко к высшим приматам, учёная башка. Русалки разумны. Скажи, Пит?

- Они нифига не животные, - подтвердил Питер.

И тут к пруду подошла миссис Донован.

- Питер, привет! – помахала она рукой. – Позанимаешься с нами? Я разработала для вас новый танец.

- Здравствуйте, миссис Донован! – хором прокричали Питер и Кевин.

- Твою мать, - процедил сквозь зубы Йонас и поднялся со своего места. – Всё, перерыв закончен. Я пошёл чистить цветочные горшки. Не хочу видеть этот цирк. Кев, вот тебе вопрос для размышлений: справедливо ли то, что люди в упор не видят разумности оттудышей и используют их как экзотическое зверьё?

Пока Кевин соображал, что ответить, Йонас подхватил старенькие кеды, отсалютовал друзьям и ушёл в оранжерею. Питер с кряхтением влез на мостки, расправил на животе футболку, с грустью обнаружив на ней свежее шоколадное пятно.

- Ну вот, - разочарованно протянул он. – А было так вкусно… Кевин, ты останешься, пока мы позанимаемся, или поедешь домой?

- Если можно, я побуду зрителем. А там может, с немцем вместе пойдём.

- Его теперь тётка забирает от нас, - вздохнул Питер. – У-у-у, крыса! Велосипед ему не даёт.

Мальчишки подошли к скамейке у воды, где тренерша уже устанавливала граммофон. Питер покосился на пластинку: нет, это уже не Штраус. Рахманинов, «Ромео и Джульетта».

- Попробуем разучить кое-что посложнее, - пояснила Вайнона Донован. – Питер, садись на диету. До выступления осталось совсем немного, а ты опять поправился.

Мальчишка вздохнул, неуверенно переступил с ноги на ногу. Когда посторонние взрослые так прямо говорили о его лишнем весе, Питеру становилось тоскливо. Он сразу начинал чувствовать и натяжение майки на животе, и потливость, и движения становились неуклюжими. Кевин покосился на приятеля, ободряюще подмигнул и уселся на скамейку.

- Офелия, иди-ка сюда! – позвала тренерша, постукивая по ограждению прутом-шокером; как Питер ни убеждал её в том, что русалка не агрессивна, женщина продолжала всякий раз брать шокер с собой.

- Миссис Донован, а может, не поедем на выставку? – спросил Питер. – Это так тяжело…