Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

— За что? За сотрясение мозга? Что я, виноват, что со мной это случилось? — наконец не выдержал Кламонтов. К его собственному удивлению, голос прозвучал отчётливо.

— Так что ж ты вставал, мог же сказать… — произнёс кто-то спустя несколько секунд мёртвой тишины.

— Сказать? Так вы же специально согнали с места человека с замедленной реакцией, который сказать сразу не может! — признание казалось ещё обиднее умолчания, но вернуть сказанные слова он уже не мог. — Вы же видите: кому плохо, кто болен, у кого неприятности — вот и цепляетесь! Попробовали бы вы задеть — здорового и сильного!..

— Что ты меня позоришь? — зашептал кто-то сзади. — Тоже мне, борец за чистоту нравов! Где тут участник войны?

— Ещё неизвестно, из кого этот, — прошептал другой (о нём, Кламонтове?). — Заденешь таких, а потом…

— Какой ещё «участник»? — громко ответил возмущённый старческий голос. — «Малой кровью, на территории врага»… Великий вождь мудро просчитался, армия героически драпанула, оставили нас умирать с голоду в оккупации, потом вернулись, увидели, что мы ещё живы — и на Колыму! А мы до сих пор живы — и вас, «участников», помним, какие вы есть…

— Да где ты видишь участника? — добавил ещё кто-то. — Это же просто дебил, значками увешанный! Нашёл, кому место уступать, дурак!..

— Было бы из-за чего ссориться, — ответил Кламонтов, уже выходя…

(Но — у своего подъезда? А дом… Ничего знакомого! Старый, трёхэтажный, облупившийся, и рядом — белая заводская стена! Ни в какой прежде известной ветви — он не жил в таком! Приоткрылась… новая?)

…— Убери! Не буду я есть эту дрянь! — пронзил слух вопль из-за двери. — У тебя тараканы в кастрюли падают! Сволочи! Ненавижу! Гады!..

(Тот — дядя, брат, или кто уж — по этой ветви?

Да, вот проблема: духи-паразиты! Что делают с людьми…)

…Уйти было некуда, и Хельмут, закрыв лицо ладонями, стал думать. Острое отчаяние как будто уже прошло — и он мог собраться с мыслями, если бы не эти вопли…

— Ну, а сварили таракана месяц назад — какое имеет значение? — донёсся голос бабушки. — Никто же не отравился…

В ответ раздался буквально звериный рёв, и что-то с грохотом посыпалось на пол. У Кламонтова невольно сжались челюсти, и мгновенный порыв едва ли не сорвал его с места. Но — ни сил, ни времени ввязываться в скандал. Надо думать, что дальше…

Восстановиться в университете? Но как? Куда, в какие инстанции обращаться — если исключён… за что? Придумали бы предлог: неуспеваемость, прогулы, задолженность по взносам — это ничего не стоило бы документально опровергнуть; а то — непонятно-расплывчатое «аморальное поведение»! В самую точку: любая инстанция избегает рассматривать такие дела, ведь ничего нельзя проверить! Даже сам не узнал — в чём якобы состояло… И никто не знал — но никто и не вступился! Все лишь рады избавиться… Терпят — конфликтных «правдоискателей», двоечников, любителей выпить — а его, Кламонтова… Нет, назад его не возьмут. Да и сам бы к ним не пошёл — но сколько лет уйдёт на новые попытки поступления в другой вуз?

А у него в запасе — нет и года! Это пока — он тут, живя с 70-летней бабушкой и 22-летним сумасшедшим братом, имел право на отсрочку от призыва… Но — назавтра же после отчисления его вдруг вызвали в военкомат, и оказалось: отсрочка не положена! Нет, в семье ничего не изменилось — просто в военкомате кто-то в чём-то ошибся, а теперь вдруг «прозрел»! Очень похоже — как тот директор совхоза имел заранее открытые уголовные дела на подчинённых…

(Адылов… или Одилов — как его, по разным ветвям? Он же — этим «прославился»?)

…Вот такими «цивилизованными» оказались нравы в университетском городе — куда переехали специально! Покинув — чистый уютный райцентр, откуда до всесоюзно известных курортов можно доехать на пригородном автобусе… Да и только ли здесь — так? И что толку в скандальных разоблачениях — если всё равно «призывают» и близоруких, и с нефритами, и даже дебилов (вроде того, со значками) — угрожая тюрьмой за «неисполнение конституционного долга»? Но не всё ли равно, на два года осудили или на пять — кому там и года не прожить? «Конституционный долг»… Старшее поколение что-то задолжало истории, но тем — ордена и почёт за отвратительно устроенную жизнь (да орден и с позором — всё равно орден); а долг платить своим здоровьем и жизнью — им, которые никого не раскулачивали, не ссылали, не доказывали, что гены в хромосомах «ведут к открытой поповщине», не взрывали храмы (чтобы эту поповщину закрыть?), да вовсе — не сделали ничего такого, за что старшие требуют… особого уважения к себе! А ведь уже сказано многое: как — в госпиталях умирают от непосильных нагрузок не выявленные вовремя больные; как — судимые и сумасшедшие призывники запросто воруют гранаты, а потом в мирных кварталах льётся невинная кровь; и как — эти «защитники Родины» порой не могут защитить и себя… И что тракторист — профессия, и туда берут не всякого, а танкист — не профессия, туда призывают кого угодно, а что был не годен — выясняется по итогам аварий… Но что толку, если всё продолжается, как было? И вроде бы свободный гражданин — заранее узнаёт, что станет рабом потерявшего человеческое подобие «старшего товарища по оружию»! Растравили душу — а потом всё равно иди «служить»…