Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

Но как понять это — теперь, на четвёртом году перестройки… (То есть — 1988-й?) Правовое государство… Как оно может — культивировать уголовные взаимоотношения среди людей, которым доверено оружие? Вернее — доверять кому попало оружие, учить приёмам борьбы… Случись в самом деле внешняя агрессия (ещё каким-то чудом неядерная) — кому её отражать? Кто встанет — против высочайшего класса армейских профессионалов? И это — лишь ради тупой уравнительности, маниакальной тяги прогнать через «перевоспитание» вcex, дабы не обидеть лодырей и хулиганов? Как в школе — где способный должен перелопатить горы однотипных заданий, пока последний дурак не перестанет хватать двойки…

(Буквально подумал — словами Лартаяу?)

…но в школе хоть оружия нет, и все живут у себя дома! И даже призвать некоторых не в армию, а восстанавливать Нечерноземье — было бы логичнее: много не наработают, зато лопата — не граната…

Но это — вообще, а как быть конкретно ему? Пусть годен лишь для нестроевой службы — что это меняет? Даже если жить дома, а «служить» в том же военкомате — все эти унизительные мелочи устава: вскакивать, просить разрешения сесть, войти, выйти? Для других — элементарно, а ему — проблема! А диагноз — видите ли, не тот, чтобы освободить вовсе…

…Вот именно — диагноз! И ни в диспансере, ни в военкомате — не верят, когда начинает рассказывать о себе! Ведь в документах — значится нечто иное! Сколько раз просил дать взглянуть в его амбулаторную карту — вдруг и туда по ошибке попал эпикриз брата? А теперь ещё пошла речь об операции…

(Какой?

Не… той же, хирургической?

Нет! Разрыв…

Но — могло быть? И это — некая исходная ветвь, неведомая прежде?)

…Он думал: отсрочку дали — сначала по состоянию здоровья, потом — как студенту (ведь состояние здоровья при поступлении пришлось скрыть)… А что дана… по уходу за братом, к которому даже не знает, как подойти — и подумать не мог!

Да, но раз больше не студент — зачем и скрывать, чем болен? Однако — и не скрывал! Наоборот, скрывали от него — и теперь важнее всего, что в бумагах значится иное! А что именно — ему знать нельзя, и… неизвестно, какие жалобы предъявлять врачам, чтобы подходило под тайный диагноз! И самое страшное — что диагноз этот права на отсрочку не даёт…

…А ведь — как будто уже всё сказано! И — о призывниках с нефритами, отитами, близорукостью (которых через пару месяцев возвращают — и какими — хотя они — ещё долгие годы могли бы жить и работать!); и — как опасен битый и запуганный человек с оружием, которое к тому же нетрудно у него украсть; и — это, про тракториста и танкиста… И даже: что бывают даже и гении очень узкого профиля: композитор — так и не освоивший деление «уголком», или — физик-теоретик, у которого горела любая экспериментальная установка… Но нет — «призывают» и таких! Разговоры разговорами, но вот… гражданина, пока ещё свободного — предупредили, что его ждёт — и как быть? Почему — всё это так чудовищно подло?..

И что хоть за смысл: в противостоянии обученных армейских профессионалов — с одной стороны, и чуть ли не воспитателей детсада и студентов консерватории — с другой? «Не умением, а числом» — на случай ядерной атаки? Или просто — мания «перевоспитать» всех неизвестно от чего? И как сами не боятся жить в стране, где армия — не столько «щит Родины», сколько «школа перевоспитания»? Ладно бы «перевоспитывали» в монастыре — там хоть оружие не достанется кому попало…

…Но да, это вообще, а что — конкретно? Пусть годен лишь для нестроевой — что это меняет? Опять же — не дома, а где-то далеко, в казарме, полной грязных обросших матерящихся самцов, едва отмеченных печатью разума? А если каким-то чудом возьмут в сам военкомат (тот, где пока грозят трибуналом) — кто поймёт, что у него замедленная реакция? Эти ничтожества в погонах всё объясняют «женским воспитанием»… Можно дойти до исступления, доказывая, что и как на самом деле — без толку: всё решает полуграмотная сволочь…

(Ах, и это поветрие: все беды — от «недостатка мужского воспитания», от «изнеженности»! А придёт в школу педагог — дворовый вожак, и всё — как по маслу?..

Или — как в дмугильской семье: усталому ребёнку — могли не разрешить сесть, больному — лечь, голодному — поесть во «внеобеденное время»? Внушая так — «уважение к старшим»?)

…А казалось бы, чего проще: лечь в больницу, обследоваться, подтвердить, что армия может обойтись без него! Нo — нигде ничего не сказано о правовом статусе таких людей! Наоборот: «выбор предоставляется хирургу»…