Джек Вэнс - Лазурный мир

Семм Войдервег опять хотел что-то сказать, но Мирекс снова призвал его к молчанию: «Вижу, что всякие попытки примирения между нами напрасны. Ты предупредил меня — я предупреждаю тебя в свою очередь. Любая попытка нападения на Царя-Крагена, любое оскорбление его достоинства будут рассматриваться как преступление, заслуживающее смертной казни. Таково мое распоряжение арбитра плота Транк! Ты восстановил себя против власти и величия традиций. Остерегись же! Твоя дерзость не сулит тебе ничего, кроме горя!»

Заговорил другой — Джиан Рекарго, старейшина растратчиков — исключительно учтивый, добропорядочный и всеми уважаемый человек: «Скляр Хаст! Неужели ты не сознаешь свою безответственность? Ты подвергаешь риску имущество и жизнь других людей, не желающих принимать участие в твоих безрассудных махинациях. У тебя нет ни стыда ни совести?»

«Я долго думал о сложившейся ситуации, — ответил Хаст. — И пришел к выводу, что в этом мире существует великое зло, и что привычка и страх настолько обременяют вполне достойных в других отношениях людей, таких, как ты, что вы подчиняетесь злу. Кто-то должен взять на себя огромный риск, даже если он угрожает другим. Это не безответственность — это тяжкое бремя, которое я предпочел бы на взваливать на себя. К такому решению пришел не я один — я не маньяк-одиночка. Многие трезвые и вполне ответственные люди считают, что Царю-Крагену необходимо нанести поражение. Почему бы вам не присоединиться к нам? Когда морское чудище будет уничтожено, все мы освободимся. Разве ради этого не стоит рискнуть? Мы сможем пользоваться океаном по своему усмотрению! Нам не нужно кормить прожорливую пасть! Да, заступники лишатся синекуры, им придется работать так же, как всем остальным — это приводит их в отчаяние. Поэтому они мне противятся. Но таково будущее, оно неизбежно!»

Джиан Рекарго молчал. Иксон Мирекс раздраженно подергивал бороду. На какое-то время наступила напряженная тишина. Семм Войдервег нетерпеливо уставился на своих единомышленников: «Почему вы не опровергнете эти нелепые фантазии?»

Джиан Рекарго отвернулся, глядя на лагуну. «Об этом нужно крепко подумать, — пробормотал он. — Не хотелось бы, чтобы кто-то подвергал сомнению мое мужество».

«Чепуха! — нервно отозвался арбитр Мирекс. — Прежде все было хорошо. Кому охота плавать по океану? И не так уж много губок съедает Царь-Краген — мы вполне можем позволить себе такую дань».

Войдервег взмахнул кулаком: «Все это не имеет отношения к делу! Мы говорим об отвратительной дерзости Скляра Хаста, о его нечестивом неуважении к великому Царю-Крагену!»

Джиан Рекарго развернулся на каблуках и медленно удалился. Войдервег продолжал гневно жестикулировать. Иксон Мирекс постоял некоторое время, задумчиво посматривая то на остатки сигнальной башни, то на лагуну, то на Хаста и тех, кто внимательно прислушивался к спору. Наконец арбитр неопределенно хмыкнул и прошествовал прочь.

Наперсточники и разбойники вернулись к работе. Скляр Хаст, вместе с Роджером Кельсо, стали совещаться в сторонке с Ролло Барнаком — они хотели знать, в чем заключался предлагаемый Барнаком способ уничтожения Царя-Крагена. Оба согласились с тем, что в подходящих условиях, если все будет сделано вовремя и если можно будет подыскать достаточно крепкие материалы, Царя-Крагена вполне можно было убить.

Последствия катастрофы постепенно устранялись; на Транке мало-помалу возобновился обычный распорядок жизни. Остатки хижин и расщепленные стебли сожгли на мусорном плоту, а золу бережно сохранили, чтобы впоследствии приготовлять мыло, белильную известь. обожженный кирпич, протравку для одежды, грузила, осветлитель лака. Останки погибших, на протяжении двух недель выдержанные в специальных емкостях, где маленькие пластинчатые черви очищали кости от плоти, отнесли в дальний конец плота; самые крепкие кости удалили и сохранили, а остальные пережгли на известь: эту работу традиционно поручали исключительно вымогателям.

Прутья нарезали и подсушили; из них построили новые хижины, обтянутые лакированной оболочкой морской поросли; соорудили также новые шпалеры для губок — их засеяли нитевидными личинками и погрузили в ярко-голубые воды лагуны.

В последнюю очередь восстановили сигнальную башню — самое тяжелое и сложное сооружение. Новая башня была выше и массивнее прежней; ее разместили ближе к лагуне, чем раньше.

На этот раз применили новый метод строительства башни, что вызвало постоянные пересуды среди обитателей Транка. Как правило, каждую из опор башни опускали в отверстие, проделанное в толще плота, и заякоривали в развилке крепкого подводного стебля. Четыре опоры новой башни, однако — огромные тридцатиметровые столбы, изготовленные из прослоенных лаком переплетенных прутьев — закрепили на низкой квадратной платформе шириной семь с половиной метров. Дополнительную жесткость опорам придавали укосины и перекладины; опоры постепенно сходились кверху и заканчивались квадратной рамой со стороной примерно два метра.