Артур Дойль - Капитан «Полярной звезды». Повести, рассказы

Англичанин вздрогнул. Огонь медленно приближался: замирал время от времени, но затем, дрожа, двигался вперед. Человек, который нес лампу, шел бесшумно. Не слышно было ни малейшего шороха. Джон Ванситарт подумал, что в музей забрались грабители, и прижался к стене. Огонь был уже в двух залах от него. Вот перешел в соседний, но по-прежнему шагов не было слышно.

С затаенным страхом египтолог заметил при свете лампы лицо, которое словно плыло по воздуху. Фигура была окутана тенью, зато лицо, странное, напряженное, вырисовывалось отчетливо. Те же глаза с металлическим блеском и мертвенно-бледная кожа. Конечно, это служитель, с которым он беседовал днем.

Ванситарт Смит хотел было выйти из угла и обратиться к нему. Стоит только объясниться, и недоразумение будет улажено: его проводят через служебный вход, а там он как-нибудь доберется до гостиницы. Однако служитель вошел в зал такой крадущейся походкой, а на лице его сквозило такое вороватое выражение, что англичанин передумал. Очевидно, это не обычный ночной обход. На служителе были войлочные туфли, он шел, то и дело оглядываясь по сторонам, пламя светильника дрожало от его прерывистого дыхания.

Ванситарт Смит пригнулся, отступил в угол и стал наблюдать. Он был уверен, что служителя привело сюда какое-то тайное и, вероятно, весьма неблаговидное дело.

Служитель, очевидно, знал, что ему нужно. Легким и быстрым шагом он подошел к одной из витрин и, вынув из кармана ключ, открыл ее. Достал с верхней полки мумию, перенес ее в другой конец зала и бережно опустил на пол. Поставил рядом лампу, по-восточному сел на корточки и длинными дрожащими пальцами стал снимать навощенные холсты и хрустящие льняные полосы. Зал наполнился терпким ароматом, и на мраморный пол посыпались пряности и кусочки душистой древесины.

Ученый догадался, что эту мумию никогда прежде не разбинтовывали. Операция вызвала у него живейший интерес. Он весь задрожал от любопытства, и его птичья голова высунулась из-за двери. Когда с четырехтысячелетней мумии спала последняя льняная полоса, Джон Ванситарт чуть не вскрикнул от удивления. Сперва на руки служителя упали черные с отливом локоны, затем показался белоснежный лоб с изящно изогнутыми бровями. Потом мелькнули сияющие, глубоко посаженные глаза, полный чувственный рот и нежный овал подбородка. Лицо женщины было необыкновенной красоты, его портило лишь кофейного цвета пятно на лбу. Бальзамирование было сделано большим мастером. Глаза у Ванситарта Смита округлились, он даже причмокнул от восхищения.

Англичанин был немало удивлен, между тем странный служитель выказал волнение необычайное. Он воздел руки кверху, пробормотал какие-то гортанные слова, затем припал к мумии, обнял ее и принялся осыпать поцелуями губы и лоб женщины. «Ма petite, — простонал он по-французски. — Ma pauvre petite» [35] Маленькая моя! Бедняжка моя! (фр.) . Голос его сорвался, бесчисленные морщины на лбу искривились, задрожали, но англичанин заметил — в его блестящих глазах не было слез, они походили на две металлические бусины. Несколько минут служитель лежал на полу, лицо его то и дело вздрагивало. Потом склонился над головой красавицы, застонал и начал напевать вполголоса. Лицо его вдруг озарилось улыбкой, он произнес что-то на непонятном языке, после чего как ни в чем не бывало вскочил на ноги.

В центре зала стояла большая круглая витрина, в которой хранилась великолепная коллекция египетских колец и драгоценных камней; египтолог неоднократно видел ее прежде. Служитель направился к этой витрине, вставил ключ, растворил обе дверцы, поставил лампу на боковую полку, вынул из кармана глиняный флакон и положил его возле лампы. Затем взял пригоршню колец и с чрезвычайно серьезным, озабоченным видом принялся смачивать их какой-то жидкостью из флакона, поднося каждое кольцо к свету. Эти кольца явно чем-то его не устраивали: он в раздражении бросал их обратно в витрину и доставал оттуда новые. Наконец схватил тяжелое кольцо с хрусталем, торопливо смочил его и тотчас вскрикнул, неистово простер руки, отчего флакон упал на пол, жидкость выплеснулась и потекла к ногам англичанина. Служитель вынул из нагрудного кармана платок, стал вытирать пол и так дополз до угла, где оказался лицом к лицу с невольным соглядатаем.

— Прошу прощения, — сказал Джон Ванситарт Смит самым учтивым тоном, на какой был способен. — Я, к сожалению, уснул за этой дверью.

— И вы следили за мной? — спросил служитель по-английски, и его мертвенное лицо исказилось злобой.