Владимир Коростелев - Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба |1|

Она запнулась и опять попыталась через силу вернуть улыбку:

— Тут. Знаешь как… Изначально и было понятно, что мы никогда не сможем быть близки по-настоящему. Трудно сейчас понять, на что мы надеялись, на какое солнечное чудо… Наш Диалог был бы нескончаем. Это то, что от нас скрывают. Но я погорячилась. Я. Я знаю как, как мы сможем быть вместе.

И она поднесла к точке сопряжения камер маленькую круглую флэшку.

— Это уродливо. Но я долго и тайком снимала с себя электронные мерки… Ты сможешь воспроизвести меня в любой черной лаборатории, если сможешь скопить достаточно. Пускай мы не сможем быть вместе, но так я передаю частичку себя, чтобы она однажды встала пред тобой в реальности Эллина. И еще…

На этот моменте она раскраснелась и сжала плечи, ее взгляд отошел от камеры.

— Это было сложно… Но если ты все-таки захочешь нашего общего ребенка. В общем. Там есть все для этого — с моей стороны.

Тут она расплакалась… И запись прервалась.

Константин вмиг завопил и кинул стол в переборку. Парень принялся отчаянно крушить всю свою комнату. Когда было деформировано все, что можно, Константин схватил молоток из пожарного шкафчика. И пошел с ним в сторону бункера.

Но не успел он ступить и десяти метров, как разразилась тревога. Материалы вокруг начали вести себя странно. Мягкие стали твердеть. Твердые размягчались, они вот-вот готовились потечь! По всем пролетам и коридорам понесся ветер красного цвета, весь пыльный.

Не сейчас…

Пора на боевой пост…

Пролет, который больше напоминал узкий и крутой автомобильный тоннель, закипел народом. Сонным ли, несонным. А посты удваивались. Стихия событий даже смогла на время переключить Константина: душу окутывал страх. Такой тревоги не было уже… Да никогда!

Константин мчался, что есть мочи, даже обгоняя космонавтов. И уже почти не добегая до командного поста, он в который раз, словно на икону, бросил взгляд, сокрушаясь себе, на табличку «Помни», где под словом выгравированы черным годы «2230 — 2232» и красными цифрами в черном обрамлении число «1500».

И уже на самом мостике Константин признал, что тряска ему в тоннелях не чудилась. Он бегло взглянул на графики и кадры сводного мониторинга. Взрывы подбирались все ближе: теперь уже в трех километрах от космической станции «Никейская империя». На 5м дисплее загорелись оранжевые цилиндры: батареи эллинской стороны в двух сторожевых «бочках» уже перешли в боевой режим, но пока не стреляют.

Никто на мостике не паниковал и истошно не кричал. Каждый погрузился в свою зону ответственности, в свои фрагменты информационной карты.

У Константина в ногах пробежала колючая дрожь, а из груди подступалось тяжелое удушье: сигнал к мобилизации звеньев все не давался, шкафы в казематах тоже сигнализировали о нетронутых синих защелках.

— Внимание.

Взрывы прекратились. И радары «Никейской империи» засекли неизвестные истребители. Старой классической компоновки, но отнюдь не неизвестной глазу дотошного военного историка. 7й дисплей зажегся вероятностью времени их подлета в 20,5 — 20,7 минут.

И на посту вспыхнул костер догадок:

— Это Еврас, — это был только шепот.

— Это не могут быть евразийцы, — градус голоса возвысился.

— Это они, — речь звучала уже в полный голос.

— У них нет станции у Солнца. Меркурианское командование не располагает истребителями такого дальнего радиуса действия, — в голосе чудилось раздражение, граничащее с грохотом.

— У Евраса даже нет на малютке ни одного авианосного древа! — а это уже был несдержанный крик.

— Тише, — наконец-то вступил Лоцман Эллина по имени Лев.

Клисфен тайком разглядывал из-за спины Льва его монитор. Лоцман уже вывел на экран окно прямой связи… Вот только он (Клисфен) не мог разобрать… А! Рука убрана… Не может быть — «Секундарное командование. Меркурианский космографический пост»! Он что… «В обход Люмартана собрался беседовать напрямую?!»

— Нет, — почти про себя выдавил Лоцман Эллина, и экран пред его могучим телом потух.

Тишина сохранялась…

Давдемарх переживал за свои мысли… Улсэя до паники боялась, что будет огнем выбита в открытый космос. Демосфен повторял старую инструкцию о безголосовой активации двуствольного пистолета. Полиен пытался предугадать цель налета — кроме приманки из бесценного и в единственном экземпляре оборудования для экспериментов с солнечной энергией, больше ничего в голову не лезло. Но все как один напрягли уши и просто ждали распоряжения…