Эйлин О'Коннор - Вы признаны опасными

Полицейский разогнулся и вытер пот.

— Вы, наверное, ничего не знаете…

— Мы знаем, что вы хотите изъять у нас робота, — сухо обронил Роджер.

— И знаем, что у вас с этим будут сложности, — дополнил Энтони, жуя травинку.

— Вы не знаете, — повторил он. — Вы ведь не смотрите визор, правда? Я так и подумал. Решил сам вам сказать. Накрылся их проект!

— Что? — хором ахнули Эштоны.

— Накрылся! — повторил полицейский и ухмыльнулся во весь рот. — Да вы сейчас сами все услышите.

Он махнул рукой, и из машины выбрались Диксон и Хильфингер.

— Уважаемая миссис Эштон! — еще издалека закричал Диксон. — От всей души прошу извинить нас за прошлый инцидент!

Он выдвинулся вперед. Хильфингер стоял с непроницаемым лицом, глядя поверх их голов.

Толстяк прижал ручки к груди, и на лице его отразилось самое искреннее сожаление.

— Надеюсь, это недоразумение не омрачит наших отношений! — радостно воскликнул он. — Вам нужно только подписать…

Старуха отдернула руку от протянутого листа.

— Здесь сказано, что вы не имеете к нам претензий. Вы ведь не станете жаловаться? — улыбка Диксона стала умоляющей.

Хильфингер продолжал изучать облака.

У Маргарет наконец прорезался голос:

— Но почему?! Что случилось? Почему не идет обмен?

— Никто не пожелал отдавать старых роботов, — вздохнул толстяк. — Начались… м-м-м… инциденты.

— Подождите, — растерялась она. — А как же репортажи? Новые модели?

Диксон вздохнул и потупился.

— Брехня это, миссис Эштон, — легко сказал полицейский. — Постановка. Может, кто и согласился, но таких немного. А в основном-то все… Как у вас, короче.

— Вы хотите сказать, — раздельно проговорил Роджер, — что люди встали на защиту своих роботов?

— Вроде того, ага.

Полицейский снова ухмыльнулся, и Маргарет вдруг бросилось в глаза имя на его бляхе: «Салли Джилкрист». Кажется, в детстве они пели какую-то песенку про Мистера Джилкриста.

— Песенка… — пробормотала старуха.

Толстяк диковато взглянул на нее.

И тут она вспомнила.

Маргарет Эштон засмеялась. Сначала тихо, потом все громче и громче.

Хильфингер вздрогнул. Его выпуклые голубые глаза остановились на ней.

Старая миссис Эштон хохотала, запрокинув голову.

— Значит… Никто… Не захотел! — еле выговорила она. — Ха-ха-ха! Ваших прекрасных… Новых… Ха-ха-ха!.. Роботов!

— Не смейте! — прошипел Хильфингер. — Вы даже не понимаете, что произошло! Это же откат назад! В прошлое!

Маргарет вытерла слезы, выступившие на глазах.

— Какие же вы глупцы, — с облегчением сказала она. — А мы ещё большие. Я-то думала, мы одни такие. Ведь все таятся! Никто не осмеливается сказать соседу, что он привязался к железяке, моющей полы! — С губ её сорвался смешок. — Это мы-то, зовущие хлебопечку по имени! Мы, плачущие над проданной машиной! Ругающиеся с принтером! Подбодряющие сенокосилку! И — вы не поверили бы в это еще два дня назад, не так ли? — нас таких большинство.

— Это значит, что большинство — идиоты! — взвизгнул Хильфингер, потеряв самообладание. — Кретины! Сентиментальные придурки! Вы наделяете душой то, у чего её быть не может! Никогда! НИКОГДА!

— Вы правы, — улыбаясь, согласилась Маргарет Эштон, и он осекся. — Мы наделяем душой всё, даже то, у чего её заведомо нет. Но мы не позволим вам запретить нам делать это. Вы не отберёте у нас право любить то, что мы считаем нужным любить.

Она выдернула из руки Диксона лист и поставила на нем размашистую подпись.

Диксон собирался применить одну из своих улыбок горячей благодарности, но почувствовал, что под её взглядом у него что-то случилось с губами.

— Вы вообще никогда ничего у нас не отберёте, — отчеканила Маргарет Эштон.

Скрип-скрип.

Скрип-скрип.

Солнце садилось за лес. Над западными холмами собирались легкие облака.

— Том, в ловушке снова крыса, — заметила миссис Эштон, не отрывая глаз от вязания. — Убей ее, пожалуйста.

— Да, мэм.

Шуршала кукуруза, пересыпалась пшеница. Энтони толкал к сараю старую тележку. Дэнни раскачивал на качелях хохочущую сестру.

Робот Том удалялся от дома.

На сгибе его локтя болталась ловушка для крыс.

Робот Том вышел на край поля, присел на корточки, разжал скрипучие металлические пальцы.

И выпустил маленькую серую крысу в золотую траву.