Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема [litres]

На лице Рэнди ярость боролась со страхом. Он бросился к Лорне. Та испуганно отшатнулась на шаг, но он лишь сграбастал ее в медвежьи объятия.

– Позаботься об моем братишке, – прошептал он ей на ухо, сглатывая слезы, и выпрямился. – Я понимаю, между нашими семьями нелады. Но Джек тебе доверяет. Значит, и я тоже.

Лорна кивнула.

Кайл взял Рэнди за плечо:

– Может, по пивку, пока ждем?

Сгорбившись, Рэнди кивнул и вместе с Кайлом направился обратно к лестнице, а Лорна присоединилась к Маку в капитанской каюте. Здоровяк уложил Джека на кровать.

– Помощь нужна? – спросил он.

– Компания мне не помешает, – блекло улыбнулась она, не желая оставаться в одиночестве.

Мак опустился на кровать у головы Джека. Лорна поставила на прикроватный столик пузырек с этикеткой «Натрия тиопентал», позаимствованный из запасов Малика. Этот анестетик используется в ветеринарии весьма широко, и, учитывая характер исследований Малика, она понимала, что в лаборатории должен быть изрядный его запас.

Но ограничиваться анестезией Лорна не собиралась.

Уже не один год тиопентал врачи используют и для погружения пациентов в искусственную кому. Хотя в последнее время для этого куда чаще применяют пропофол, тиопентал по-прежнему применяется в случаях травм и отеков мозга. Этот препарат вызывает значительное снижение активности нейронов, и как раз сейчас подобное воздействие нужнее всего.

Мозг Джека перегружен.

И нужно отключить этот мотор.

Не теряя ни секунды, Лорна обработала руку Джека антисептиком и наложила жгут. Покончив с подготовкой, взяла шприц, уже наполненный тиопенталом. И встретилась глазами с Маком.

– Вы справитесь, – подбодрил он.

Загнав страх поглубже, она вонзила иглу, втянула в шприц немного крови, чтобы убедиться, что попала в вену, и сняла жгут.

А затем медленно надавила на поршень, погружая человека, которого успела полюбить, в кому.

Полчаса спустя Лорна стояла на юте судна. Мак остался присматривать за Джеком, а ей надо было отдышаться – хотя бы минуточку. Ее всю так и трясло от изнеможения и стресса.

Стоя у планшира, она глубоко дышала, глядя на темное море. Над головой мерцали звезды, но луна еще не взошла.

Чиркнувшая вдруг спичка заставила ее прямо подскочить.

Обернувшись, Лорна обнаружила Беннетта, сидящего в шезлонге. Погрузившись в раздумья, она даже не заметила его в темноте. Он поднес спичку к трубке и принялся ее раскуривать. Табак багрово зардел. Встав, Беннетт присоединился к Лорне.

– Как его дела?

– Не знаю, – вздохнула Лорна. – Жар спал. Спазмы анестетик снял, но я не знаю, цела ли кора. Конвульсии продолжались очень долго.

Беннетт выдохнул струйку дыма.

– Вы сделали все, что могли.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Лорна нарушила его, чувствуя потребность сменить тему.

– А как младенец?

– Спит. Удалось выкрутиться. У жены капитана малышу четыре месяца. Повезло. – Беннетт повернулся к ней. – Кстати, новорожденный Евы – девочка.

– А остальные дети?

– Все спят там вместе с ней. По-моему, признали в ней одну из своих и хотят пригласить в свой круг. А может, просто детское любопытство. Трудно сказать.

Молчание снова затянулось, но Беннетта переполняли вопросы.

– Как по-вашему, почему Ева отдала ее? – полюбопытствовал он.

Лорна уже и сама ломала голову над этим вопросом. И хотя наверняка тут не скажешь, догадка у нее сложилась довольно однозначная.

– Думаю, по той же причине, почему отпустили нас… а точнее, отпустили детей.

– Что вы имеете в виду?

– Дитя непорочно. Его нейронная сеть еще в зачаточном состоянии. По-моему, там, на вилле, старшие распознали, что дети столь же чисты. В ту минуту противостояния встретились два коллективных разума. Один – чистый и невинный, а второй – доведенный пытками до психопатии. Полагаю, старший коллективный разум понял, что юное племя для него утрачено, что оно сулит ему только отраву и боль.

Лорна вспомнила выражение муки и горя на лице Адама, когда один из малышей протянул ему руку.

– Так что они сделали единственное, что могли, – заключила она. – В качестве последнего дара и жертвы отпустили младших.

– А дальше? Как по-вашему, они знали, что обречены?

Перед мысленным взором Лорны встало прощальное выражение лица Евы, полное умиротворения и смирения с участью.

– По-моему, да.

Беннетт надолго погрузился в раздумья, попыхивая трубкой. И наконец подобрался к вопросу, терзавшему его в первую голову: