Илья Хоменко - Поднебесник

На крыше бункера стрекотали автоматические кинокамеры, нацеленные в небо. Если бы кто-нибудь вышел сейчас наружу и посмотрел вверх, он мог бы увидеть корабль-разведчик пришельца, небольшой пульсирующий шар, зависший в нескольких километрах над степью и напоминающий маленькое остывшее солнце.

— Объект находится в точке слежения, объект — в точке «С»…

— Что это, что?

Провисев неподвижно всего несколько мгновений, космический корабль вдруг подпрыгнул, будто сорвавшийся с метательного рычага катапульты булыжник, и молнией метнулся вверх. Он словно падал назад, в небо, ничто не могло остановить этого падения.

Удивленные участники эксперимента следили, как приближается на радарных экранах маленькая точка разведчика к большой, перемещающейся на орбите. Они слились, и в ту же секунду со звездолетом пришельцев прервалась связь. Он мягко выскользнул из объятий земного притяжения и, не отвечая ни на какие сигналы, начал удаляться на непрерывно растущей скорости от планеты людей.

Упругие лапы силовых полей обняли и перенесли корабль-разведчик в недра материнского звездолета. Несколько эфемерных, слабо светящихся серебристым светом существ вскрыли специальным аварийным приспособлением, напоминавшим консервный нож, запасной люк и вытащили неподвижное тело своего товарища. Его тут же оплели датчики, какие-то прозрачные шланги, пульсирующие разноцветной жидкостью. Существо-врач склонилось над ним, огорченно моргая громадными, как тарелки, глазищами.

«Сенсорный шок», — подумало врач.

И все присутствующие поняли эту мысль.

Одно из серебристых воздушных созданий извлекло тем временем из кабины модуля мягкую металлическую пластинку с записью биотоков мозга вернувшегося разведчика и, выбравшись наружу, прикрепило ее к считывающему аппарату. По экрану побежали линии энцефалограммы. Глядя на них, космонавты чужого мира будто съежились, и свет от их одежд помутнел.

Мелкими изломами шли по краям монитора волны радости, мягкого беспокойства, ожидания, любопытства, предчувствия перемен, нетерпения. Всей гаммы чувств, которую испытывают обычно жители одного дружественного мира в ожидании гостей из другого. Но не это было главным.

Громадными горными пиками и пропастями прошел по центру экрана чей-то невыносимый животный страх, страдание, борьба, боль, вытеснившие все чувства других существ на периферию восприятия разведчика. И огромным, зияющим провалом обрывался безобразный зубец насильственной смерти.

А рядом, пересекаясь в нескольких точках с этой поразившей инопланетян линией, шли зубцы, сомневаться в происхождении которых тоже не приходилось. Радость, предощущение чужой гибели, голод и длинная-длинная пилообразная волна постепенного насыщения.

Всем сразу стало ясно: там, внизу, где собрались лучшие представители претендующей на контакт цивилизации, одно живое существо умертвило другое и медленно, с наслаждением высасывало из него соки.

Прозрачно-тонкие пальцы передвинули по магнитным дорожкам светящиеся шары, откликаясь на перемещение которых, в недрах звездолета ожили приборы пространственной ориентации и двигатели. Соскользнув с земной орбиты, звездолет пришельцев начал разгон для гипергалактического броска.

— Не понимаю, что произошло. — Один из ученых нажал кнопку. Дернулось, зарябило изображение на экранах. И вновь, с самого начала в который раз пошла перед ним видеозапись: снижающийся шар, зависание его в точке слежения, затем — поспешное бегство.

— Теперь никто уже, наверное, никогда ничего не поймет. — Руководитель программы «Контакт», как и утром, внешне был совершенно спокоен. Впрочем, спокойствие это было скорее сродни апатии. Дело его жизни рухнуло, волнение теперь не имело никакого смысла.

— Там госсекретарь с генералом наверху чуть не подрались. Госсекретарь стал кричать, что генерал войну и штыковую атаку вспомнил, а тот ему ответил: ложь, сам ты, дескать, себе парламентские дебаты на миг представил по поводу бюджета на будущий год, вот пришелец и не выдержал этого.

— Никто из них ничего такого себе не представлял. А хоть бы и представил. Прошлый опыт ведь не ощущается так, как сиюминутное переживание. Пришельцами это было оговорено.

Руководитель программы тяжело вздохнул.

— Видно, не вышло у нас ничего потому, что и не могло выйти. Слишком чуждым для инопланетян оказался сам способ нашего мышления. Неосознанные нами побуждения нашего мозга, «Ид», либидо. Кто его знает, на что он натолкнулся в нас, что его испугало? Я не психоаналитик, не могу сказать. Мы выполнили все их условия. И нам не в чем себя упрекнуть.