Илья Хоменко - Поднебесник

Отворилась беззубая пасть грузового люка, выпустив в клубящиеся сумерки мертвый искусственный свет. Опустилась аппарель. Секунду казалось, что ничего больше не произойдет. А что еще может произойти? Просто громадной башне земного звездолета показалось мало семи широко расставленных металлических ног, которыми она упиралась в почву чуждой планеты. Просто ей захотелось вдруг поискать еще одну точку опоры. А затем вывалился на блестящую наклонную плоскость небольшой вездеход-танкетка. Проворно скатился вниз. Подъехал к черному краю выжженного двигателями корабля пространства. Подождал, пока электронные глаза и уши звездолета убедятся в отсутствии опасности, пока приподнимется, пропуская его, купол защитного поля. И двинулся дальше.

Мерцающие панорамные экраны создавали ощущение полета над пружинистым лишайником, которым заросла просека. Внутри танкетки было почти уютно. Прохлада и мягкие кресла. Несложное управление. Холодильник. Протяни руку — и в ней окажется росистый апельсин или запотевшая банка пива. Гусеницы где-то внизу беззвучно перемалывали пространство. Закрой глаза — и можно представить себя на борту комфортабельного безопасного звездного лайнера. Но стоит лишь один раз взглянуть на мониторы внешнего обзора, и ощущение уютной безопасности улетучится. Уступит место зябкой дрожи. Станет не по себе, покажется, будто что-то омерзительно холодное хочет вползти под бронированный панцирь вездехода, впиться в тела людей цепкими щупальцами.

— Ну что, хорошо себя чувствуете, господин Эколог? Так себе, правда? А ведь мы по просеке идем. Можете себе представить, каково было тем, кто ее прокладывал.

— Не могу. У меня фантазия бедная.

— У водителя спросите. Он вам расскажет.

Собеседники разговаривали как-то вымученно. Словно выталкивая из себя заранее заготовленные слова, которые потеряли вдруг всякий смысл.

— А вот и солнышко взошло! Как вам здешнее солнышко? Говорят, кто его увидел первый раз в жизни и не вздрогнул, того удивить уже ничем нельзя.

Эколог несколько секунд смотрел, не отрываясь, на багровый нарыв, который вспух на востоке. Потом закрыл глаза. По лицу его скатилась крупная капля пота.

— Рассвело. Теперь это все начнет оживать, — водитель вмешался в разговор, не поворачивая головы в сторону пассажиров. — Здесь так: зазеваешься — и пиши пропало. Когда-то эта мразь просто размазывалась по лобовой броне, если ты на нее наезжал. Потом начала выламывать дверные затворы, люки заклинивать. Ну, прямо как живая! А теперь, не успеешь опомниться, шарахнет чем-то по обшивке, ну, такой звук, будто выстрел над ухом или грозовой разряд — и машина слепнет. Телекамеры оплавляются, экраны выходят из строя. Полдня на ремонт уходит. Конечно, если бы выйти наружу, можно бы и побыстрее с камерами справиться. Но как тут выйдешь? Говорят, — водитель зачем-то понизил голос, — эти твари…

— Твари?

— Мы их тварями называем. Да сами увидите. Лежат себе — комья грязюки, ничего больше, а потом вдруг глянешь — вылитый черт, они любым чудищем прикинуться могут… Так вот, эти твари добрались до некоторых ребят, когда те в машинах возились с экранами. Я точно не знаю, сам не видел. Ведь как передают тогда на Землю: пропал без вести… Но говорят, просочились в кабины и такое с людьми сделали… Выжечь бы все это, одна кислотная бомба и…