Илья Хоменко - Поднебесник

Они трижды объехали изуродованный огнем и взрывами участок, внимательно осматривая каждый выступ и каждую впадину. Ничего. Несколько воронок. И никаких следов человека.

— Он починил двигатель. А потом… Может, эти твари человека чуют?

— Сквозь скафандр? А, да брось ты, какие твари! Это же белок. Они формируются тут же, на месте. Из исходного материала. Возможно, под воздействием наших же биотоков. Это все сложно. Никто этого не изучал всерьез. Где же водитель?

— На линии огня его не было. Точно помню. Разве я стрелял бы?

Эколог поднес к лицу носовой платок. Нажимая гашетку, он прикусил губу до крови, и солоноватое тепло во рту почему-то вызвало у него тошнотворное воспоминание о пальцах-крючьях распыленного им ужасного существа.

— Послушай, — перейдя на «ты», Администратор сразу перестал казаться упрямым чиновником, превратившись в обычного товарища по несчастью. — Зачем ты сюда прилетел, затеял эту поездку? Для чего тебе было доказывать, что экспедиция Андре здесь не высаживалась никогда? В чем ты хотел меня убедить?

— Понимаешь, я работал со старыми документами. Об освоении дальних планетных систем. И меня поразило: везде, и уже много лет, там, где людям противостоит что-то, везде, где им приходится действовать силовыми методами — они никогда не соприкасаются сами непосредственно с тем, что уничтожают. Только через посредство машин. Роботы, автоматы. Танкетки, танки высшей защиты, корабли, самолеты. А никто из тех, кто в этих кораблях, никогда своими глазами чужого мира не видел. Только на экранах. Только с помощью приборов. Только в прицелах. Я знаю, ты не поверишь, — Эколог говорил сбивчиво, не очень заботясь о стройности изложения. — Машины, корабли, уют, комфорт. Я не против. Но это все изменяет нас. И не в лучшую сторону. Уже несколько веков. Мы этого не замечаем. Сделали из своего мира комфортабельный муравейник. Башни из стекла на миллион человек каждая, бетон, ни травинки нигде. Сделаем из чужого. Какая-то маниакальная нацеленность на изменение всего под собственные дурные привычки. Чуждые человеку, если вдуматься. Да и сами мы уже не те, кем были когда-то. В школах нам внушают самые лучшие идеи, принципы — а они овладевают нами как-то механически. Будто компьютерные программы. Мы, люди, уже совсем не такие, как наши предки…

— Не понял. Можно короче и проще?

— Машины. Не мы изменяем Вселенную с их помощью для себя. Они изменяют чужие миры с нашей помощью. Механизмы, завоевывающие новые жизненные пространства с помощью человека, — вот чего я боюсь. Мы им нужны. Пока. Но это сегодня. А завтра? Мы полностью зависим от них. Во всем. Даже в мелочах. Даже в своих мыслях, привычках, склонностях, обычаях. Когда-то врач, работая с ядом, непременно должен был описать его запах и вкус. Здесь, на этой планете, вы уже полгода. А ни у кого и тени желания не возникло выйти из бронемашины. Опасно? Да. Но и потребности внутренней в этом нет, проверить, яд ли там, за бортом.

— Водитель вот вышел. И водителя как не бывало.

Повисла тяжелая пауза. Эколог, выложивший испугавшую его когда-то теорию подавления человеческой природы машинами, ощутил горькое чувство собственной неправоты и вины за чужую загубленную жизнь. Администратор думал о чем-то своем. Молчание было долгим.

— Странно, что система наружного наблюдения цела.

— Что? — Эколог словно очнулся от забытья.

— Ну да, эта дрянь ведь в первую очередь экраны каким-то образом разрушает. Или телекамеры бьет. Да, об экранах: какое качество изображения. От каждого выстрела будто слепнешь. И звук сквозь броню будто кулаком по ушам. Хоть бы придумали что-нибудь, чтоб не так здорово било. Чтоб уменьшалась при выстреле яркость. А мы все на этих мониторах видим, что там делается за бортом.

— Все?

— Ну да. Ведь муравья такая телекамера не различит. Посмотреть бы на местного муравья. Или гусеницу. Кстати, о гусеницах: как бы нам не въехать в воронку. Пешком домой идти неохота.

— Ты что? — Эколог взглянул на Администратора со страхом.

— Ничего, старина. Просто я уже все решил. Сейчас выйду и полюбуюсь на эту прелесть собственными глазами.

— Искать водителя?

— Да. Взрывная волна в заросли отбросила, может быть, здесь все может быть.

Эколог хрипло спросил, поднимаясь с кресла:

— Почему ты?

— Хочу собственными, своими глазами это увидеть. Не знаю, как сказать. Не то, чтобы ты меня убедил. Если я сейчас не выйду, и ты… Оставим здесь этого парня… Мы же себе не простим. Ну, ладно. Ты еще нагуляешься там, дома. В смысле, тропинки протопчешь вокруг корабля. И других с собой позовешь. В эту мразь.