Владимир Моисеев - Мудрецы и таз [СИ]

— Можем ли мы относиться с простодушным доверием к землянам, если они сочиняют такие стишки? — Трофим рассердился.

— Это была шутка. Привыкайте к тому, что у людей есть некое оригинальное чувство — юмор. Мы любим смеяться даже над вещами, приносящие нам боль. А уж над гуманоидами, которых мы в глаза не видели, сам бог велел. Мы считаем их мелкими и зелененькими. Уверяю, что это совершенно необидно.

— А если я начну над вами издеваться, вы тоже не обидитесь? — спросил Трофим.

— Вам нельзя, вы — гуманоид.

— Кстати, а зачем вы вообще на Землю прибыли? — спросил Уилов. — Какова ваша цель? Неужели земляне кажутся настолько привлекательными партнерами, что вы им простите даже насмешки?

— Выполняем правительственный план по поддержке самобытных разумов. Наши мудрецы вдруг озаботились сохранением разнообразия интеллектуального достояния Галактики. Не самое умное их решение, но его нужно выполнять. Таковы правила.

— На что вы рассчитываете?

— На взаимовыгодное сотрудничество, естественно. Вы чего-нибудь попросите у нас, а мы у вас. К взаимному удовольствию. Лучше дружить, чем ругаться.

— Но мы не умеем мгновенно передвигаться по Галактике. Это значит, что уровень технологического развития Земли, с вашей точки зрения, крайне низок. Так чем мы сможем вас заинтересовать?

— Не волнуйтесь, ничего важного не попросим, да еще и щедро заплатим за услуги. Вы еще и посмеетесь над нами. Потому что получите от нас действительно важные вещи, а расплатитесь какой-нибудь ерундой.

— А если мы не захотим отдавать вам нашу ерунду?

— Это будет нечестно и подло. А с нечестными мы не связываемся.

— Что ж, проваливайте. Мы вас не звали.

— Но тогда вы не получите наш огромный подарок.

— А вы не получите от нас нужную вам ерунду.

— Проиграем и вы, и мы.

— Нельзя проиграть, если не играешь, — с улыбкой заметил Уилов.

— Вы уже играете. Не догадываетесь пока, но рано или поздно понимание придет. И промедлив, отказавшись от честного договора с нами, вы слишком много потеряете. И не простите себе этой заминки до конца своей жалкой жизни.

— Я как-нибудь без вас разберусь с качеством моей жизни, не нуждаюсь в оценщиках.

— Виноват. Беру свои обидные слова обратно.

Уилову показалось, что он ведет беседу с дьяволом, цель которого за бесценок выкупить его душу. Даже не так. Скупить души всех людей. О, перед ним в кресле обнаружилось существо, пожелавшее стать хозяином всего человечества. Это было очень неприятно. За себя он не волновался. Футуроном слишком много знает о будущем, чтобы переживать из-за такой мелочи как самодовольный мошенник. Стоило подумать о том, какую цену он запросил бы за свою душу, если бы хотел с ней расстаться. Но не смог придумать ничего путного. Честно говоря, это было обидно. Он дожил до сорока лет, но так и не обзавелся страстью, ради которой стоило бы заложить душу. Но хуже было то, что он как футуроном, не удосужился узнать о том, на какую цену согласились бы другие люди. А ведь недоступные желания — важнейший фактор, влияющий на ближайшее будущее. Это была его явная недоработка.

— Допустим, — сказал Уилов. — Но чем же вы хотите соблазнить человечество? Неужели есть что-то важное для всех-всех людей? Мы не можем придумать себе общее будущее, устраивающее хотя бы достаточно большую часть населения. О том, что можно построить утопию, которая бы объединила всех, глупо даже мечтать. Люди слишком разные. У каждого свои планы, идеи, мечты. И желания разные. И они не могут договориться. Что хорошо одному, плохо другому. Всегда так было. И всегда так будет. Иначе человечество перестанет существовать. Но даже такой простой вывод не может объединить людей по-настоящему. Попытки сделать одинаковыми всех не прекращаются. Но с каждым разом идейки становятся все мельче и невразумительнее. Хорошо бы обнаружить что-то общее, но что-то я сомневаюсь.

— Вот вы, Уилов, пытаетесь исследовать будущее. Но если я правильно вас понял, получается, что у вас, землян, нет будущего.