Игорь Винниченко - Да здравствует карнавал

Тем временем сам Коля Затейкин, хотя и провел ночь в самых бурных приключениях, вовсе не дремал. В назначенное время он во главе группы молодых людей пробирался по чердаку собора к колокольне. У всех было веселое настроение, и они испытывали решительную готовность порезвиться. Добравшись до колоколов, они присели отдохнуть. Один из молодых людей выглянул в слуховое окно и охнул, увидев город свысока.

— Тихо там! — прикрикнул на него Коля. — Клаус, ты точно знаешь, чего и за что тянуть?

Круглолицый парень в клетчатом сюрко застенчиво улыбнулся.

— Мой отец был звонарем.

— Пока не спился, — добавил другой, и они засмеялись.

— Тогда — все по местам! — приказал Коля.

Круглолицый Клаус тихим шепотом принялся давать указания, показывая рукой, как им устроить колокольный перезвон, и парни заняли места у веревок и прочих приспособлений.

— Начинаешь ты, Герберт, — шепотом наставлял Клаус. — Затем Питер, потом Николо с Бруно и я. Повторяем так же.

— Понято, — сказал Коля.

Он глянул на часы. На цифровом циферблате мелькали секунды.

— Начали, — объявил он.

И с колокольни собора полился веселый перезвон.

Лужи крови на площади были густо засыпаны опилками. В зале собора рядами стояли гробы.

А горожане, пережившие весь этот ужас, выходили из домов, зачем-то смотрели вверх и улыбались.

— Карнавал! — кричала с восторгом детвора. — Карнавал начинается!..

Двое испуганных звонарей в рясах, тяжело дыша, поднялись на колокольню, где компания молодых людей, озорно покрикивая друг на друга, увлеченно звонила во все колокола.

Звонари переглянулись и перекрестились.

Коля увидел их, подскочил, похлопал по плечу пожилого звонаря и крикнул, стараясь перекричать звон колоколов.

— Давайте, ребята, работайте! Карнавал!..

Город как будто только и ждал этого сигнала, с Рыночной площади двинулась по улицам нарядная карнавальная процессия. Впереди задавали тон приезжие музыканты с рожками, дудками, фанфарами и прочими музыкальными инструментами, какие к тому времени были в ходу. Они приплясывали и старались вовсю. За ними шли веселые жонглеры, те вытворяли сальто, перекатывались на руках, подбрасывали друг друга вверх с визгом и ловили. Огромный полуголый силач тащил за собой телегу, на которой сидела румяная улыбающаяся девушка среди корзин с цветами и разбрасывала цветы прохожим. Шел на ходулях человек и жонглировал булавами.

Шествовал по улицам веселый карнавал. Цехи ремесленников проносили свои изделия: огромный ботинок несли сапожники, с разукрашенными седлами на головах шли седельщики, везли огромную бочку на телеге бондари. Развевались всевозможные знамена и вымпелы, кто-то нес вместо флага кожаные штаны, символ пивоваров, кто-то тащил гирлянду разноцветных чулок.

Приезжие кинематографисты тоже не остались в стороне от событий и выскочили на улицу с первыми звуками колокола. Олег работал, снимая шествие ликующей толпы горожан, высыпавших на улицы, а Саша стоял рядом и не очень уверенно, лишь подчиняясь общей атмосфере, улыбался.

На Соборной площади процессии со всех сторон города сходились, образуя пеструю толчею костюмов и лиц. Здесь уже разыгрывали мистерию на наспех сколоченной сцене, читали стихи местные поэты, и дрались уже над занавесом кукольный рыцарь с кукольным драконом.

Саша наконец вошел в азарт и таскал Олега за руку от одной сцены к другой. Только отсняли оркестр, как уже Саша тащил Олега к под мосткам мистерии, потом указывал на проходившую процессию колбасников с огромной колбасой на огромном блюде.

— Простые ребята, — покачивая головой, отметил Олег. — Еще утром здесь барон висел.

— Это для них праздник победы, — объяснил Саша.

— А для нас? — спросил Олег.

Но Саша не ответил. По площади, встречаемый поклонами и приветствиями горожан, шествовал разряженный Густав Паулиц с золотой цепью бургомистра на груди, сопровождаемый видными членами магистрата. Держа его под руку, рядом с ним шла радостно возбужденная Марина, а уже за ними шла целая компания видных горожан.

Саша нахмурился, увидев жену. Тем не менее процессия во главе с новым бургомистром подошла к нему, и Паулиц, улыбаясь, сказал:

— Ваша жена, мессир.

Марина смущенно улыбнулась Саше и совершила церемонный книксен.

Саша сдержанно вздохнул, криво улыбнулся в ответ и сказал:

— Привет, родная.

Когда процессия двинулась прочь, он отвел Марину в сторону, по инерции посматривая за работой оператора, который снимал человека на ходулях.