Игорь Винниченко - Да здравствует карнавал

Кровавые инстинкты в толпе еще не проснулись до такой степени, чтобы кинуться за ними, и это их спасло. Ребятишки, улюлюкающие и свистящие им вслед, скоро отстали, и они поспешно ушли. Саша смочил платок в фонтанчике и прикладывал его к разбитой камнем скуле.

— Атмосфера накаляется, да? — говорил Олег.

— Я пойду к барону, — сказал Саша. — Он должен помочь!..

— Не валяй дурака, — раздраженно оборвал его Олег.

— Как пройти к Ратуше? — спросил Саша у какого-то мужчины, стоявшего у стены дома.

Тот скорчил страшную рожу и дико засмеялся.

— Идиот! — сказал ему Саша.

Потом мимо них пробежала группа горожан, и в руках у них были большие ножи, топоры и даже алебарды.

Как-то вдруг весь город забегал. Женщины вели под руки окровавленного мужчину, стонавшего от боли. Толпа горожан била палками лежащего воина. Когда из-за поворота выскочил конный отряд, горожане кинулись врассыпную, но кое-кого конники настигли и стали рубить наотмашь мечами.

Олег схватил Сашу и утащил в переулок.

— Что творится? — испуганно пробормотал Саша.

Мимо них пробежала женщина, волоча за руку плачущую девочку.

— Похоже на восстание, — сказал Олег. — Мотаем отсюда!..

Саша был вынужден с ним согласиться, в такой атмосфере поиски не могли принести результата. Им удалось проскользнуть к гостинице «Единорог» без дополнительных приключений, и хозяин, впустивший их, немедленно запер все двери. Ставни окон уже были закрыты.

— Вы что, к осаде готовитесь? — спросил Олег.

— Вы думаете, это первый бунт за мою жизнь? — спросил хозяин скептически. — Уж я-то знаю, чем все кончается. В конце соберутся воришки и пройдохи и начнут грабить зазевавшихся.

Друзья разошлись по комнатам. Олег, чтобы снять напряжение, установил у себя велотренажер и принялся накручивать педали, заряжая таким образом аккумуляторы для проектора. Саша же велел растопить камин и сел у огня.

В это время в городе события подошли к кульминационному моменту. На Соборной площади перед ратушей выстроился конный отряд барона фон Розендена, готовый к подавлению возмущения. Сам барон в сверкающих латах, с копьем и щитом, сидел на коне впереди своего отряда и ждал. Он был доволен развитием событий, ибо все совершалось по плану, который задумал именно он. Конечно, герцог не одобрил бы его устремлений наказать горожан Тиммесдорфа, но теперь у него был вполне благопристойный довод, ведь они возмутились назначением текущего налога. Теперь он просто вынужден применить силу. Рядом с ним гордо восседал на коне молодой оруженосец.

На площадь выскочил всадник и подлетел к барону.

— Они идут, ваша честь! — выкрикнул он.

Барон мрачно усмехнулся.

Издали уже слышался шум приближающейся толпы. Воины нервно сжимали древки своих копий, и их кони, чувствуя общее напряжение, тревожно ржали. Приближался час битвы.

Из собора вышел отец Иероним с монахами. Они торопливо подошли к барону, и отец Иероним взволнованно заговорил:

— Господи барон, молю вас не допустить кровопролития.

— Чернь взбесилась, святой отец, — сказал барон. — Разве церковь поощряет бунт?

— Я попытаюсь остановить их, — сказал отец Иероним.

— Пусть выдадут зачинщиков и уплатят налог, — потребовал барон.

В конце концов, ничего иного ему и не было нужно. Он знал, что эти условия будут неприемлемы для возбужденных горожан, но священник сможет потом стать свидетелем его миролюбия.

Со стороны Рыночной площади повалил вооруженный народ. Возбужденные люди размахивали копьями и мечами, и настроение их было решительное. Впереди с мечом и со щитом шел Густав Паулиц. Будучи самым молодым членом магистрата, он был одновременно и наиболее энергичным из городских сановников. Волна протеста подняла его в вожди, и теперь он очень уверенно руководил возмущенными толпами.

Отец Иероним вышел к ним навстречу.

— Дети мои! — громко сказал он, подняв руку.

Толпа остановилась, голоса умолкли.

— Не поддавайтесь искушению, — произнес священник. — Противление властям идет от гордыни.

— Святой отец! — закричал Паулиц. — Они грабят дома и убивают свободных граждан!

— Они не ведают, что творят, — тихо сказал священник. — Герцог накажет их за самоуправство.

— Пока это дойдет до герцога, барон уже вырежет половину нашего города! — крикнул Паулиц.

Толпа поддержала его дружным гомоном.

— Сын мой, — обратился священник прямо к Густаву. — Вы жаждете отмщения. Но отмщение не даст вам покоя, и кровь породит новую кровь.