Андрей Столяров - Джоконда

Так, во всяком случае, мне представляется, когда, отходя от приступа синестезии, я смотрю из окна на колышущуюся безбрежность огней мегаполиса. Бономи создал метод прополки художественных сорняков. Он предложил технологию элиминации нетерпеливых и тщеславных посредственностей. А мы на основе этого метода сконструировали тотальную газонокосилку, работающую непрерывно и уничтожающую талант вообще. Овеществляется давняя мечта всех правительств Земли: вырастить послушные, удовлетворённые тем, что есть, пребывающие в социальной летаргии народы. Тысячи лет кристаллизовалась эта мечта: создавались прошивки иудаизма, христианства, буддизма, ислама, прошивки коммунизма, фашизма, либерализма, прошивки национальной культуры, жёсткие поведенческие прошивки, прошивки этики и эстетики. Интериоризация их, то есть делание внешнего внутренним, осуществлялась путем образования и воспитания. Однако у всех этих прошивок был один существенный недостаток: они оставляли человеку достаточную свободу, чтобы выйти за границы, обусловленные данной мировоззренческой утилитой. И потому Лютер, например, вырвавшись из прошивки католического вероучения, смог создать протестантизм (обновлённую версию христианства), Коперник, прорвав прошивку геоцентризма (Земля — центр Вселенной), создал гелиоцентрическую систему мира, Эйнштейн, поднявшись над прошивкой стационарного пространства-времени, — теорию относительности.

Сейчас всё иначе. Сейчас не надо тратить долгие, тяжёлые годы, чтобы овладеть какими-либо профессиональными навыками. Не нужен изматывающий, упорный труд, чтобы достичь технического совершенства. Достаточно поставить соответствующую прошивку, и результат налицо. Причём человек от этого вовсе не превращается в зомби: прошивка «солдат» не означает, что рядовой или офицер выполнит абсолютно любой приказ. Он вовсе не перестаёт быть человеком. Но он получает высшую степень профессионального воинского мастерства, улучшить которую «изнутри» невозможно. Он трансформируется в специалиста, социального покемона: может практически всё в узком диапазоне внедрённых в него способностей. Не случайно в мире сейчас небывалый расцвет ремёсел: мы с лёгкостью овладеваем тем, что у нас уже есть, но не в состоянии создать то, чего нет, потому что для этого надо выйти за границы прошивки, а такое состояние воспринимается как безумие. Вот парадокс нашей эпохи: чтобы обрести творческую свободу, чтобы научиться не повторять чужое, а создавать свое, надо сойти с ума.

Впрочем, думаю я, так было в любую эпоху. С точки зрения правоверных католиков, тот же Лютер был сумасшедшим еретиком. И Дарвин тоже выглядел сумасшедшим в глазах верующих, и Галилею пришлось, хотя бы формально, отречься от знания, которым он обладал. А если вспомнить художников? Сколько раз убеждали Ван Гога, что он просто не умеет грамотно рисовать. Показывали ему, как надо, назойливо учили, пытались прошить. Кто знает, существуй тогда «метод Бономи», и, быть может, Ван Гог повторял бы всю жизнь Дюрера, или Босха, или Маттиаса Грюневальда, абсолютно убеждённый при этом, что иначе нельзя.

К счастью, не было тогда техники ментоскопирования.

Зато сейчас у нас имеются и мощные ментоскопы, и наборы разнообразных прошивок, и «Карусель», вращающая свои циклопические жернова. Но главное — у нас теперь есть квалифицированная обслуга, «прошитые», покемоны, сами не умеющие летать, не рискнувшие в своё время броситься со скалы и теперь аккуратно подрезающие крылья другим, чтобы они, устремляясь к небу, не дай бог, не поймали бы восходящий воздушный поток.

Тут не надо далеко ходить за примерами. Я вновь вывожу на воздушную плоскость экрана текст, написанный ещё в позапрошлом веке.

«Все чувства и весь состав его были потрясены до дна, и он узнал ту ужасную муку, которая, как поразительное исключение, является иногда в природе, когда талант слабый силится выказаться в превышающем его размере и не может выказаться, ту муку, которая в юноше рождает великое, но в перешедшем за грань мечтаний обращается в бесплодную жажду, ту страшную муку, которая делает человека способным на ужасные злодеяния. Им овладела невыносимая зависть, зависть до бешенства. Желчь проступала у него на лице, когда он видел произведение, носившее печать таланта. В душе его возродилось самое адское намерение, какое когда-либо питал человек, и с бешеною силою бросился он приводить его в исполнение. Он начал скупать всё лучшее, что только производило художество. Купивши картину дорогою ценою, он осторожно приносил её в свою комнату и с бешенством тигра на неё кидался, рвал, разрывал её, изрезывал в куски и топтал ногами, сопровождая смехом наслажденья. Бесчисленные собранные им богатства доставляли ему все средства удовлетворять этому адскому желанию. Он развязал все свои золотые мешки и раскрыл сундуки. Никогда ни одно чудовище невежества не истребило столько прекрасных произведений, сколько истребил этот свирепый мститель. Казалось, как будто разгневанное небо нарочно послало в мир этот ужасный бич, желая отнять у него всю его гармонию»…