В Бирюк - Приступ [СИ]

Надо бы почитать, наверное интересно.

— Ну и зачем ты это таскаешь? Оно же в Десятинной должно быть.

Молчит, пыхтит. В такие-то годы забеги с поноской устраивать…

— Боец, ящик завернуть. Вон… хоть в ту плащеницу. Инока с ящиком препроводить к нашему обозу на паперти. С обозом — в усадьбу. Глаз не спускать. Будет вопить или бегать — рубить насмерть. Дождаться меня. Выполняй.

Я ещё чуток прошёлся. Посмотрел на фрески, на портреты супругов-крестителей: армянки Анны и робича Владимира. Византийская принцесса по здешнем меркам пошла замуж старой девой — 25 лет.

Перипетии, знаете ли, бурной имперской внутриполитической жизни. Может, поэтому успела ума набраться? Первый русский «Устав церковный» составлен Владимиром «со княгинею». Редкий случай, чтобы в создании нормативных документов этой эпохи явно участвовала женщина. Впрочем, матушка её не только законы меняла, но и императоров. Да и внучка-тёзка Анна Ярославовна подписывала королевские указы Франции вместе с сыном.

Супруги работали парой: Владимир решал вопросы военные и политические, Анна — церковные и просветительские. Но власть на Руси захватил Ярослав. Который не был её сыном, который был противником византийщины. Потом-то реал заставил его переменить мнение. Достроить, например, вот этот храм. Но Анну из истории русского христианства старательно вычеркнули.

Как может «злая мачеха» государя быть «матерью русского православия»?

Анну заменяли, где возможно и невозможно, бабушкой, Святой Ольгой. Ныне лежат обе в Десятинной, рядом друг с другом, рядом с Владимиром. А вот Ярослав лёг здесь, в Софии.

Красиво. Мои не успели толком вычистить церковь. Тут ещё… «копать и копать». Одни положенные в гробы украшения Ярослава Мудрого, Всеволода Великого, Владимира Мономаха… Иконы из иконостаса не все вытащили, мозаика на стене осталась…

Оранта. «Нерушимая стена», заступница и охранительница.

Что ж ты не защитила молящихся тебе, припадающих к ногам твоим, Мария Иоакимовна? Не закрыла платом своим, как во Влахернах? Или город сей стал отвратителен для тебя? Иль звучит уже под сим небом плач Иеремии:

«Тяжко столица грешила, потому и осквернена ныне. Кто славил ее, теперь презирает, на срам ее смотрит. Вот она плачет, спиной повернулась…»

Ищешь иного места? Как Одигитрия Андрея, что ходила и летала по храму в Вышгородском монастыре?

Легенда о том, что украденная Боголюбским из Вышгородского женского монастыря «Чудотворная Владимирская» сама ходила по храму, плакала, просилась на волю, имеет очень древние, даже — древнегреческие корни. А христианская истории «Одигитрии» связана с монастырём Одигон.

Несколько веков в Константинополе по вторникам икону выносили из монастыря на площадь. Монахи ставили чрезвычайно тяжелый образ на плечи одного, который с необыкновенной лёгкостью кругообразно перемещался по площади, словно носимый иконой.

Зрители жаждали чуда, и оно являлось в виде необычного танца и чудесного одоления неподъемной тяжести образа. Множество людей на площади ощущало сопричастность к защищающей и исцеляющей благодати, источаемой чудотворной иконой.

Могу представить танцы особо накачанного чудака с грузом на плечах. Но часть стены с мозаикой… Нет уж, перевозить тебя к себе… не осилю. Великоваты хоромы твои. Придётся народец возле тапочек твоих переменить.

Свистнул Сивку, пошёл к выходу. Уже на пороге столкнулся снова с Храбрым:

— Опять ты!

— И опять, и сызнова. Принимай, княже, сооружение. И смотри — чтобы ни пожаров, ни разрушений.

— Что?!

— То. Пока Оранта к нам милостива. Но как опустит она руки, закроет ими очи свои, чтобы нашего безобразия не видеть… Худо будет. И ещё: там, напротив, митрополит мёртвый у крыльца валяется. В исподнем. Ты скажи своим, чтобы похоронили пристойно.

Смоленцы в недоумении проводили взглядами задумчиво вышедшего из храма Сивку. А я — в седло и поскакал.

В усадьбе Укоротичей, выбранной мною в качестве ставки, был уже относительный порядок. В смысле: никто не рубил и стрелял. А вот в соседней, куда стали кипчаки Алу…

Проезжая мимо распахнутых ворот, я, естественно, полюбопытствовал, бросил, так сказать, взгляд… И немедленно бросил внутрь двора своего коня.

Посреди двора шла ссора. Несколько всадников наезжали на одного, под копытами лежал убитый. Убитый — единственный, кто молчал. Все остальные орали. Ещё десятка три стояли и сидели у конюшен, амбаров, кто-то разглядывал вынесенное из строений к свету барахло, какой-то батыр, очень довольный, вытащил на крыльцо за волосы визжащую полуголую девку. Приподнял на вытянутой руке и крутил перед собой. Разглядывая и наслаждаясь. Пока — эстетически.